Свои камни - Вадим Олегович Калашник

– И вы что и их тоже нашли? – едва сдерживаясь спросил КН

В коридоре послышались шаги и в класс нерешительно вошли несколько человек. Среди пришедших был и Володя, отец Лены и Жоры. КН познакомился с ним, когда он приезжал за детьми. Остальных людей он не знал. Они были разного возраста и с любопытством, но очень светло и радостью смотрели на КН.

Из-за спин пришедших протиснулась запыхавшаяся и чуть растрепанная мама Лены, она чуть помедлила, оглядев всех замерших людей, и сделала шаг в сторону КН, стоявшего у своего портрета.

– Здравствуйте, дядя Костя!

Костик сидел на залитом весенним солнцем подоконнике и улыбался, глядя как КН от неожиданности садится на подставленный стул и закрывает рот руками. А Ленина преподавательница протягивает ему искрящийся стакан воды.

Ромашки

У нас на ленинградском фронте…

– Тогда осень была, – голос бабушки сопровождался стуком кухонного ножа о разделочную доску. – Конец октября. Нас с эвакопункта направили по частям собирать раненых. Бои тогда были сильные, раненых много.

– Так ты же вроде в городском госпитале работала? – уточнила соседка.

– Так раненых было столько, что нас по санбатам отправляли вывозить, – пояснила бабушка. – Дали нам десяток подвод и направили по дороге вдоль фронта. Елена Ивановна еще переживала, что мы завязнем. А тут вдруг подморозило. Вот и едем мы, раненых погрузили и вдруг немцы.

– Прямо в тылу?

– Ну да. Они во время наступления прорвались, а наши прорыв закрыли вот немцы у нас и застряли. Побродили и решили назад. И на нас наткнулись.

– И как же вы?

– Как как… У нас раненые. Шестеро возниц с трехлинейками, и мы девчонки. Нам по уставу наганы полагались. Немцы нас заметили, деваться нам не куда, а один раненый, то ли капитан, то ли майор, скомандовал «к бою». Мы стали раненых с подвод стаскивать. Возницы из-за подвод стреляют. А командир тот прямо с подводы из пистолета по немцам стрелял, потом вдруг откинулся назад и повис вниз головой. Немцев было не очень много, и они драпали, по их следу уже наши гнались. Немцы, видно, оторвались от погони, но вот на нас наткнулись, обойти нас не получается, и они прямо через нас решили напролом.

– Как же вы живы то остались?

– А стрельбу наши услышали и бросились нас выручать. С минуту только немцы замешкались из-за нас и наши их нагнали. А вот Елене Ивановна в тот день и погибла. Раненного стаскивала на землю, немец ей в спину и выстрелил. А врач она была хороший, я у нее после училища практику в детской поликлинике проходила.

– Так что ж она педиатр была?

– Да, – ответила бабушка. – Тогда же всех врачей мобилизовали. Всех война призвала.

Эту историю маленький я слушал, прячась в коридоре, сидя на корточках за покрашенной бежевой краской кухонной дверью. Из кухни пахло жареной картошкой и зеленым луком. Больше о войне ни бабушка, ни дед никогда не рассказывали.

Муса

Старенький автобус кряхтел, скрежетал и, кажется, даже повизгивал, карабкаясь по горной дороге. Муса что-то напевал под нос и всякий раз, когда машина издавала особенно жалостный звук начинал поглаживать ее по панели приборов.

Я сидел на своем привычном месте в пол оборота и глядел то на дорогу, то на водителя. Этот старенький круглобокий ПАЗ Муса восстановил чуть ли не из руин. И теперь это был едва ли не единственный общественный транспорт, который можно было здесь найти.

Настоящая война официально откатилась от этих затерявшихся в предгорье аулов. Но на деле она все еще висела в воздухе. И на всяких шум, доносящийся из зеленки, и мы и местные реагировали с большим беспокойством. Нападений на наши блок посты не было уже больше года, но все знали, что где- то в горах еще прячутся непримиримые остатки разгромленных банд. Может копят силы, а может ждут своего часа.

– Слушай, – автобус выкатился на ровный участок, и Муса снова стал разговорчив. – Мне же брат новый насос для воды прислал. Итальянский, высший класс теперь кран откроешь вода сама потечет, закроешь насос сам отключится.

– Здорово, – ответил я – теперь будешь жить как в городе.

– Только я его сам боюсь подключать, – посетовал Муса. – Может зайдешь посмотришь. Вдруг там чего не хватает. Я бы в район съездил купил. А то у меня с этой водой плохо получается. Приходи в субботу, Надира стол накроет.

– А что, можно – согласился я. – Вроде на субботу у меня выходной. Там твой насос и посмотрим.

– Вадим, – перевел тему Муса. – А я все никак не запомню кем у тебя отец работает. Он же у тебя не военный.

– У меня дед был военный, – ответил я. – Отец гражданский инженер.

– Строитель? – оживился Муса.

– Нет, он на заводе станки налаживает. – ответил я. – Инженер-электронщик.

Автобус остановился у КПП и облако пыли из-под колес поползло в сторону часового.

Я попрощался с Мусой и зашагал в сторону приземистого здания комендатуры. В эти края меня занесла чистая случайность. Инженерный батальон, где я собирался командовать взводом, размещался в соседнем районе. А я по приезду, сразу умудрился подхватить какую-то местную лихорадку, и после месяца госпиталя застрял в местной комендатуре. Не то заместителем коменданта по инженерному обеспечению, не то дежурным офицером, не то заместителем по связям с местным населением.

Во всяком случае как прикомандированный инженер-лейтенант я жил разнообразно. Выезжал на осмотр подозрительных предметов. Курировал всевозможные ремонтные работы на коммуникациях и дорогах. Одним словом, всегда был при деле, но и вроде как сам по себе.

– Пакревский! – из окна комендатуры высунулось вечно улыбающееся лицо начальника связи майора Филимонова. – Зайди. Ты как раз нам подходишь.

– Что, в Москву за орденами послать некого? – пошутил я.

– В очередь, лейтенант, – засмеялся Филимонов, – Ты еще не отпраздновал свою третью звезду.

Филимонова я знал со времен своего поступления в академию имени Куйбышева. Нас, абитуриентов, поселили в ангаре-казарме в учебном центре где-то под Истрой. А на практику, командовать нами прислали курсанта Филимонова и сержанта Смирнова, командовали они по очереди. У Филимонова была такая заразительная улыбка, что, стоя в строю было невозможно удержаться от смеха, а это залет.

– Ты вот что, – майор потянул меня за рукав. – Будешь представлять Россию на международном уровне.

– Каком еще уровне? – я не на шутку заволновался, но постарался сохранить чувство юмора. – Я же это, языкам не обучен.

– Это не важно, – Филимонов стал вдруг серьезным. – Приезжает съемочная группа. То ли поляки, то ли венгры.

–Этим-то