Дубль два - Олег Дмитриев

Сперва показалась речка. Хотя нет, не так. Сперва по левую руку я увидел песчаный карьер, очень похожий на тот, где работал последние годы перед пенсией батя. Та же техника, те же ярусы-горизонты. Следом за ним зацепила глаз табличка с названием реки. Снежеть. Остро зацепила. Но чувство, повисшее между ключицами, словно проглоченная, но плохо запитая таблетка, пока было просто чуть тревожным, непонятным. Пугаться, вроде бы, было рано, да и не с чего. Но что-то — то ли вновь обретённая способность прислушиваться к необъяснимому, то ли старинная привычка видеть во всём плохое — никак не давало покоя. Через некоторое время дорога на дурацком нерегулируемом перекрёстке без светофора ушла влево. Я пропустил череду фур и еле успел прошмыгнуть перед следующей. Двухполосная дорога сквозь сплошной густой лес вела меня, если верить навигатору, к городу с добрым и успокаивающим названием «Белые берега». По левую руку, где-то за зеленой стеной леса не виделась, но ощущалась странным пульсирующим чувством та самая речка со странным именем. Будто провожала меня. Или следила.

Город оказался рабочим посёлком. В Подмосковье такие тоже есть, но по сравнению с этим — любой из них казался Лас-Вегасом. Время явно в эти края заходило только в лице торговых представителей и рекламных агентов крупных сетей. Чтобы развесить на стенах, остановках и рекламных щитах свои ярлыки. И сломя голову убежать куда-то дальше, остро чувствуя, что любые их знаки и символы, красно-белые, бело-синие, жёлто-чёрные, к этой лесной вечности никакого отношения не имеют.

Дорога, неожиданно превратившаяся в улицу «Пролетарская», вела меня по посёлку. Я смотрел по сторонам, как случайный турист, из последних, кажется, сил не забывая, что сижу за рулём. Двухэтажная застройка. Тополя, покрашенные по колено белой извёсткой. Странные автобусные остановки без стен. Гулявшие пешком и катившиеся куда-то на велосипедах люди на фоне вывесок известных федеральных торговых сетей. Если убрать которые — всё вокруг напоминало бы фотографии времён молодости отца. Только в цвете.

Следуя советам явно растерявшегося навигатора, я свернул направо, на улицу Ленина. Глянув на карту, увидел дальше знакомые каждому с детства фамилии: Маркс, Урицкий, Киров, Чкалов, Калинин. Что вы говорите? Девяносто первый год? Развал Союза? Да что вы говорите…

Дом быта, который карта называла торговым центром с амбициозным названием «ЦУМ», до своего столичного тёзки явно не дотягивал. За стоимость настоящего центрального универмага таких городов пожалуй, можно было купить с десяток. Но вокруг ходили живые люди, не знавшие этого и не думавшие об этом, улыбающиеся или сосредоточенные, разные. Я поставил Форда рядом со ржавой до изумления серой «семёркой» Жигулей и потянулся, осматриваясь. Двух- и трёхэтажные дома, липы, тополя и клёны выше них. Какие-то фруктово-ягодные, хотя, скорее, плодово-овощные развалы рядом, прямо на траве, на картонках и деревянных ящиках. Две женщины в одежде, как из фильмов Рязанова. Хотя, скорее, даже Данелия. Две с половиной машины на парковке у торгового центра. По-настоящему — две с половиной: моя, «семёрка» рядом, и половина остова двадцать четвертой «Волги», передняя. Но с пустым подкапотным пространством и салоном. Я глубоко вздохнул. Воздух был чистым, приятным и вкусным, с запахом липы, скошенной травы и, кажется, пельменей, что варил кто-то в соседнем доме. Настоящих, не покупных.

Прямо перед глазами стояло приземистое здание в сайдинговом костюме, с тремя большими буквами на крыше. ЦУМ, если кто забыл. Я шагнул в сторону входа, обойдя приличных размеров лужу. Навстречу вышел парень в кожанке и такой причёске, которую я последний раз видел только на Женьке, перед тем, как он ушёл в ПТУ. В парне сидело тёмное Пятно пятого ранга. Он смотрел на меня над пальцами левой руки, явно делая вид, что просто так остановился ровно на моём пути, чтобы прикурить.

— Турист? — голос хороший. Таким только песни петь. Добрые. Если слова знать.

— Неа, к бабушке еду. Тут ключи есть где сделать? — я говорил спокойно, доброжелательно. Как турист.

— Чо, того бабка? А дом продавать думаешь? — стриженный под расчёску сделал стойку мгновенно.

— Сплюнь, ты чего? Бородка стёрлась на ключе, просила новый сделать, вот и ищу слесаря, — определённо, с новыми знаниями импровизация работала гораздо лучше. Да и в принципе работала. Раньше мне над таким ответом думалось бы гораздо дольше, и то вряд ли, что так хорошо получилось бы.

— А-а-а… Это на втором этаже Зурик сделает, — парень терял интерес на глазах, и Пятно в нём будто бы тоже.

— На-ка вот, на случай, если бабка кони двинет, — и он протянул мне визитку, прямоугольничек плохой тонкой бумаги с рядом цифр и гордой надписью: «Артур, реелтер».

Я взял бумажку, прочитал и молча положил в карман, кивнув стриженному, пройдя мимо. Чувствуя его взгляд левой лопаткой. И снова ловя в себе неожиданные мысли, что раньше за такие слова можно было бы по морде получить. Даже нужно. А ещё раньше — могли и глотку от уха до уха перехватить. Пожелание беды, даже условное, для близкой кровной родни на Руси считалось недопустимым. Давно. Очень давно.

Неповторимый запах старого промтоварного и вытертые в середине ступени, сколотые то тут, то там, привели меня на второй этаж. Там было ателье, зоомагазин, книжный и «уголок бытовых услуг Зураб». Оттуда на меня внимательно смотрели два чёрных глаза. Наверное, самого хозяина. Взгляд был очень неприятным. Будто физически ощущался липким, скользким, холодным и противным одновременно. Как и резанувшее понимание того, что владелец был на четвёртом ранге, хотя по силе вполне мог бы потянуть и третий. Смотрел он на меня из-под большого пластикового ключа, висевшего под потолком над прилавком. Ярко-золотого.

* * *

Анна Герман — Когда цвели сады: https://music.yandex.ru/album/22060081/track/103248416

Глава 9

Встреча с прошлым в книжном

Свернул в книжный так, что со стороны казалось, будто сюда, на второй этаж, поднялся именно влекомый тягой к печатному слову. Ну, я, по крайней мере, очень на это рассчитывал. Тёмный закуток с десятком шкафов, заставленных книгами разной степени запылённости, встретил меня, как родного, и укрыл от пронзительного взгляда здешнего бытового услужника. Хотя бы на время.

Возле входа за стандартным скучным советским конторским столом сидела на обычном стуле, деревянном с зелёными тканевыми сиденьем и спинкой, девушка чуть моложе меня. Хотя, пожалуй, женщина. И, наверное, сильно моложе. На эти выводы навела детская коляска, что чуть