Дубль два - Олег Дмитриев

Путешествия на машине я любил с раннего детства. Тогда не было привычки привязывать детей к специальным сидениям, и в моём распоряжении был весь диван ВАЗовской «шестёрки», казавшийся огромным. Можно было лазить по нему из стороны в сторону, глядя, прижавшись носом, то в левое, то в правое окно. Залезать в карманы за сидениями родителей, зная, что в одном лежит баллончик огнетушителя, а во втором — книжка с чертежами и схемами машины и сухой колосок пшеницы, что я сам там спрятал когда-то давно. Или залезть с ногами и смотреть назад, как асфальт вылетает из-под багажника, чтобы спрятаться под колёсами машины, что ехала позади нас. Кривляться и корчить рожи другим участникам дорожного движения, чем часто занимались дети в машинах, я не любил. Мне нравилось улыбаться и махать рукой водителям и пассажирам. Ещё больше нравилось, когда мне улыбались и махали в ответ. А можно было лечь, вытянув ноги, и смотреть на чёрные точечки на потолке до тех пор, пока они не начинали кружиться и образовывать странные, но интересные узоры.

Позже, когда появился личный транспорт, путешествия своей прелести не потеряли. Даже наоборот. За пару дней до выезда душу охватывало предчувствие праздника, будто перед Новым годом. В атласе автомобильных дорог выбирался маршрут. С вечера готовились бутерброды. Заваривался специальный дорожный чай. Он ничем не отличался от обычного — термос, сахар, кипяток, заварка. Но вкус его в белой пластмассовой крышке был несравнимо лучше домашнего, из чашки. И запах. Он пах путешествием и приключениями. Наверное, Дуб был прав — Странником я был давно. Всегда.

Когда кроме друзей в машине ехала любимая женщина — дорога становилась ещё приятнее. То, как она, сидя на переднем пассажирском сидении, наливала тот самый чай в ту самую крышку термоса, терпеливо дула, пока тёмный настой не достигал нормальной температуры, не грозя сжечь губы и язык, как осторожно вручала его мне в протянутую ладонь, не давая отводить глаз от дороги — было приятно и здорово. То, куда вела дорога, тогда не имело ни малейшего значения. Хотелось только, чтобы она никогда не заканчивалась.

Помня про совет Мастера, я не поехал на МКАД, как собирался. Проехал Яхрому, Деденево и Икшу, свернул после Ермолино на кольцо, что раньше называли «бетонкой». Потянулись посёлочки и деревни со знакомыми с детства названиями. Под Солнечногорском, почти на берегу Сенежа, жил отцовский сослуживец, поэтому все эти Радумли, Ложки и Пешки были мне как родные. Батя до того, как взялся руководить карьерным управлением, долго и честно служил Родине в тех местах и ситуациях, о которых, наверное, она и сама предпочла бы знать меньше или не знать вообще. Когда они с дядей Сеней собирались, традиционно три-четыре раза в год, у нас в Вороново или у него в Редино, то из раза в раз обменивались традиционными хохмами, историями и поговорками. Было интересно. С каждым годом байки становились всё красочнее. Но не от того, что мужики привирали больше, а от того, что позволяли себе больше рассказывать при взрослевшем мне.

Под эти воспоминания проехал сперва поворот на Истру, затем проскочил чудный Звенигород, который с чьй-то лёгкой руки давно стали называть «Подмосковной Швейцарией». Появились истории про известных людей, писателей и поэтов, особ дворянского сословия и даже королевской крови, что почитали эти края лучше прочих вблизи столицы. В большинстве случаев брехнёй оказывались истории, но иногда — и персонажи. И земля тут так и не догнала в цене участки на «Рубле» и «Новой Риге». Как говорил дядя Сеня: «сколько волка не корми — у слона всё равно больше».

Дальше, миновав тайный город Краснознаменск, до сих пор затянутый «колючкой» по периметру, выбрался на Киевское шоссе. Дорога была почти свободная в обе стороны, фур немного, поэтому ехалось легко и удобно. На заправке возле Наро-Фоминска, куда заехал взять попить и наоборот, разобрался с новым телефоном. Тот сразу, на выходе из коробки, начал удивлять. Сперва названием. Слово «Иной», написанное, а вернее выгравированное скупой латиницей на задней металлической поверхности, вызвало в памяти образы интеллигентного пьяницы Городецкого и покойного Меньшова. Подумалось, кстати, что, если первому встреченному мной Мастеру сбрить бороду, снять очки и значительно проредить шевелюру — он вполне походил бы на лауреата «Оскара». Да, есть у меня такая особенность — очень часто я замечаю в людях черты и сходства с теми или иными известными персонажами. В обе стороны работает, кстати — актёр Кирилл Плетнёв, к примеру, казался мне очень похожим на друга-Саню. Ну, если бы тому повезло пожить чуть дольше.

Трубка загрузилась быстро. На конвертике, что скрывал сим-карту и банковский пластмассовый прямоугольник, красивым твёрдым почерком значились логин и пароль для электронной почты, без которой в наши дни, как ни странно, и в реальном мире сложно. Минут пятнадцать ушло на то, чтобы закачать в пустой аппарат самые необходимые приложения. Я, конечно, мог бы и дальше ехать по памяти или по «Атласу автомобильных дорог СССР», но с навигатором проще и удобнее, что и говорить. И к музыке, что подбирало приложение того же самого разработчика, я давно привык. Правда, чуть расстроился тому, что заботливо собранный плейлист из старого телефона остался вместе с ним в мусорке у ларька возле рынка. Хотя довольно быстро сообразил, что можно найти ту подборку по своей старой почте и закачать заново, или просто добавить в избранное, что и сделал. Зря, конечно.

По итогу в неожиданно шустром, наверное, потому, что новом, смарте у меня появились приложения для чтения книжек, браузер, музыка, навигатор и личный кабинет банка. Его, кстати, я устанавливал трижды и, кажется, понял, почему этот банк не входит ни в тройку, ни в десятку лучших. Корявая и убогая поделка, в которой чтобы что-то понять, нужно было последовательно пройти отрицание, гнев, торг, снова гнев, снова отрицание и признание себя цифровым ничтожеством. Похлеще «Госуслуг». Притом, что остальные приложения просто «летали» — не ожидал такого от аппарата незнакомой и откровенно странной марки.

В нескольких километрах за посёлком Леспромхоза меня остановил сотрудник ДПС. Или ГИБДД — я, признаться, не следил последний год за тем, как было принято называть гаишников. Пухлый парень в сержантских лычках лениво вышел из-за тёмно-зелёного павильона автобусной остановки и с той же неторопливостью обозначил мне полосатой палкой, где встать. Раньше, когда права у меня были ещё новыми, а машина другая, гораздо старше Форда, я имел привычку сильно