Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Израиля и реализуется в виде необратимой высылки с предварительной потерей гражданства. Более 50 % всех семей, покинувших в последние два года СССР, – это в настоящее время лица без гражданства, живущие на правах беженцев в лагерях ООН для перемещенных лиц и ожидающие разрешения на въезд в США, Канаду, Францию, Австралию и в другие страны.

Вторым разделом моего выступления являлась критика поправки Джексона к американскому торговому договору с СССР. Я объяснил, что многие требования Джексона – например, сокращение сроков охлаждения для пожелавших покинуть СССР работников секретных и военных учреждений и освобождение от призыва на обязательную военную службу членов семей потенциальных эмигрантов – являются слишком очевидным вмешательством во внутренние дела независимой страны и поэтому неизбежно будут отвергнуты. Торговля с США составляет в настоящее время менее 1 % внешней торговли СССР и не является жизненно важной для советской экономики. Я предсказывал, что в случае принятия поправки Джексона к торговому договору этот договор будет просто аннулирован правительством СССР. Вместе с ним потеряют силу и все другие договорные проекты, и холодная война возобновится. Разрядка будет забыта, но от новой конфронтации США могут пострадать больше, чем СССР. Эмиграция из СССР будет сразу же и значительно сокращена. В иной форме об этом говорил ранее и Киссинджер. В моем выступлении были затронуты и многие другие проблемы: цензура прессы, репрессии, возможность политической оппозиции и т. д. Во всех случаях я давал историческую перспективу.

После выступления начались вопросы, часто в форме заявлений, они касались структуры власти в СССР, роли марксистской идеологии, полномочий послов, отношений СССР с Кубой и Китаем, высылки Солженицына и его «Письма советским вождям» и множества других тем. Было задано несколько вопросов по проблемам старения и питания, поводом для них оказалась, видимо, биографическая справка о докладчике. В томе слушаний общая дискуссия заняла впоследствии больше двадцати страниц.

Слушание закончилось в 12.35. Фулбрайт пригласил меня, двух своих коллег и еще нескольких человек на ланч в служебном ресторане сената. В неофициальной беседе он объяснил, что Джексон очень плохо разбирается в международной политике, но намеренно выдвигает именно невыполнимые условия. Какова в этом случае реальная цель Джексона, оставалось неясным.

Вечер 8 октября я провел с Джереми Стоуном, директором Федерации американских ученых, который организовал в мае мою встречу с сенатором Джексоном. По мнению Стоуна, опытного, профессионального лоббиста, всем процессом изменений во взаимоотношениях США и СССР реально управлял в Вашингтоне американский военно-промышленный комплекс в союзе с Пентагоном.

О моем выступлении в сенате сообщили в вечерних газетах в тот же день: «Советская эмиграционная политика – это высылка, говорит ученый», под таким заголовком вышел репортаж в The Washington Star-News. Утренние газеты я покупал уже на междугородной автобусной станции перед отъездом в соседний штат – Северную Каролину. Главной новостью дня было сообщение из Осло. Нобелевская премия мира за 1974 год присуждена Комитетом норвежского парламента бывшему премьер-министру Японии Эйсаку Сато (Eisaku Sato) и бывшему министру Ирландии Шону МакБрайду (Sean MacBride). Газеты отмечали, что такое решение было неожиданным. Бывший премьер Японии был отмечен премией за присоединение в 1971 году его страны к Договору о нераспространении ядерных вооружений, а МакБрайд – как один из основателей «Эмнести Интернэшнл» и верховный комиссар ООН по беженцам и по Намибии.

Дарем. Университет Дьюка

Между слушаниями в сенате и конференцией Геронтологического общества в Портленде в конце октября образовался разрыв в три недели в результате переноса даты слушаний с 22 на 8 октября. Образовавшийся интервал я смог достаточно быстро заполнить разными визитами и лекциями по приглашениям, которые поступали в течение всего года. Выбор темы обычно предоставлялся лектору, и теперь я исходил из тех, по которым готовился для поездок в Вашингтон и Портленд. В четверг 10 октября у меня было сразу две лекции, днем и вечером, в Университете Дьюка (Duke University), большой кампус которого находился возле Дарема, центра американской табачной индустрии Северной Каролины. Джеймс Дьюк, разбогатевший на табачных плантациях и производстве сигарет, был также знаменитым меценатом. Он создал в 1925 году большой фонд для объединения нескольких местных колледжей в университет.

Первая лекция «Генетические аспекты старения» планировалась днем в университетском Центре по изучению старения и развития человека совместно с Программой по генетике. Приглашение посетить этот университет я получил в начале сентября от директора Центра международных проблем Маргарет Белл (Margaret Bеll), но основным спонсором в этом случае был профессор кафедры экономики и председатель Русской и Восточно-Европейской программы Владимир Тремл (V. Treml), с которым мы переписывались с 1973 года. Он был одним из крупных авторитетов в США по советской экономике. Его узкой специализацией были теневая экономика и экономическое значение торговли алкоголем. Тремл был русским и писал мне на русском языке. Но его биографии я не знал. Поскольку он оказался моложе меня, то я понял, что он родился в США. Его интерес к России был, очевидно, семейной традицией. В США, как я убедился позднее, не было полноценных специалистов, глубоко знающих советскую экономику. В действительности изучались лишь ее негативные стороны. Поддержка всех исследований грантами приводила к одностороннему политическому уклону в гуманитарных областях. На изучение каких-либо положительных аспектов социализма получить грант было нереально. Всестороннее изучение экономики СССР осуществлялось лишь в Европе при госбюджетном финансировании университетов.

Вторая, уже общеуниверситетская, лекция «Интеллектуальная жизнь в Советском Союзе и проблемы разрядки» была назначена на вечер того же дня.

На следующий день проводились встречи и обмен мнениями в Центре, которым руководил Владимир Тремл, а также экскурсия по университету и городу. Политическая атмосфера в Университете Дьюка была либеральной, что отражало сельскохозяйственную экономику всего штата, которая специализировалась на выращивании табака, а дальше к югу и хлопка. Промышленность в сравнительно небольших городах была преимущественно табачной и текстильной. Благосостояние населения штата зависело от международной торговли. Советский Союз был одним из важных импортеров американского табака, а с недавнего времени и текстиля. Особую, джинсовую, грубую хлопковую ткань (деним) умели делать пока только здесь.

12 октября к вечеру я приехал из Северной Каролины в Нью-Йорк, остановившись, как и при первом посещении этого города, в отеле «Рузвельт». Моя следующая лекция, опять о проблемах разрядки, политической оппозиции в СССР и поправке Джексона, планировалась в Гарвардском центре науки и международных проблем по приглашению профессора Пола Доти на четверг 17 октября, поэтому несколько дней я мог провести в Нью-Йорке. Каких-либо встреч здесь я не планировал. Все русские издательские центры в Нью-Йорке, ежедневная газета «Новое русское слово», «Новый журнал» и «Хроника прав человека», занимали в текущем политическом диспуте