Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

прежде всего потому, что Сахаров готовил новый большой сборник своих очерков «О стране и мире», который уже будет защищен копирайтом самого автора.

В январе и феврале Андрей Дмитриевич начал переговоры со знакомыми американскими физиками по поводу приглашения в США детей Боннэр. Его самого тоже приглашали на шесть месяцев в Принстонский университет. Вызов-приглашение для Сахарова и его семьи поддержал Генри Киссинджер – он сам упоминает об этом в своих воспоминаниях «Years of Upheaval» ((1982. P. 989). Но все эти планы оказались в 1973 году нереальными. Для физиков-атомщиков их участие в создании атомных и водородных бомб оставалось пока еще слишком тяжелым якорем.

Дела житейские, но английские

К концу января мы переехали из гостиницы в двухкомнатную квартиру в доме для приглашенных ученых Медицинского совета. Дом находился в хорошем районе, но подальше от института. Теперь мне приходилось ехать на работу сначала на метро, а потом на автобусе. Но экономия была, так как плата за квартиру составляла лишь 64 фунта в месяц. Был здесь и телефон, в который, правда, как в телефон-автомат, надо было опускать десятипенсовые монеты. По такому же принципу подавались газ на кухню и электричество. Питаться в ресторанах и кафе мы перестали.

В школе, которую выбрал Дима, удивились его знаниям по физике, химии и математике. Но для зачисления в класс, предпоследний перед выпуском, как и в СССР, ему рекомендовали поступить на двухмесячные курсы интенсивного обучения английскому языку для иностранцев. Курсы были платные, но действительно очень интенсивные – три-четыре часа каждый день. Уже в марте Дима свободно говорил на английском, и даже с лондонским акцентом. После этого он стал британским школьником.

Рите наши друзья тоже рекомендовали курсы английского языка, но уже бесплатные и не столь интенсивные.

В феврале и в марте я побывал на семинарах в Кембриджском и Оксфордском университетах, а также в Бристоле по приглашению профессора Займана, который помог мне в издании книги «Международное сотрудничество…». Профессор Ричард Синг, который в 1961 году во время Международного биохимического конгресса сумел вывезти из СССР рукопись моей книги по синтезу белков и издать ее затем в Эдинбурге, переехал из Шотландии в Норидж (Norwich), город к северо-востоку от Лондона. Он работал теперь не в университете, а в научно– исследовательском сельскохозяйственном институте. После обмена письмами я поехал к нему в гости. В его большой семье три года назад случилось несчастье: жена Анна, переводчица с русского, в результате инсульта была частично парализована. Из их семерых детей четверо еще требовали родительской опеки. Теперь сам Ричард, член Королевского общества и лауреат Нобелевской премии, занимался покупками продовольствия и всеми домашними делами. Его социалистические принципы не позволяли нанимать домработницу, то есть прислугу. Уход за больной женой обеспечивала бесплатно медсестра от национальной службы здравоохранения.

Я никак не мог найти Ральфа Купера, моего британского стажера и друга, который провел по обмену как аспирант год в ТСХА еще в 1959–1960 годах и приезжал в Советский Союз с сыном Паулем в 1966-м, посетив тогда и нас в Обнинске. После долгих поисков я нашел только Пауля, он был уже студентом и написал мне, что его отец оставил семью, женился на своей лаборантке и уехал в Австралию.

Очень тепло принял меня Алекс Комфорт, книгу которого по биологии старения я ценил больше всего. Он работал по гранту на кафедре зоологии в одном из университетов Лондона. Мы переписывались с Алексом с 1956 года и встречались на симпозиуме в Киеве. Именно Комфорт обратил мое внимание на публикации Робина Холлидея о возможности ошибок синтеза белков при старении клеток в культуре. Я поехал к Комфорту в университет, но он сворачивал там все свои дела и паковал обширную картотеку. У Алекса возникла другая проблема – он неожиданно сильно разбогател. В середине 1972 года он опубликовал книгу «Радость секса» («Joy of Sex»), которая сразу же стала бестселлером номер один в Англии и в США и переводилась на множество языков. Из-за очень больших налогов на сверхдоходы в Великобритании он и его вторая жена решили переехать в США и поселиться в городке Санта-Барбара на берегу Тихого океана. Политические репрессии выдавливали из СССР диссидентов, впадавших в безвыходную нужду. В Великобритании такую же роль играл прогрессивный налог на богатых, доходивший у миллионеров до 70 % их доходов, и он уже вытеснил из страны почти десять лауреатов Нобелевской премии. Открывший структуру ДНК Фрэнсис Крик, с которым я встречался в феврале в Кембридже, уехал в США в том же году и поселился в Калифорнии. (Сверхналоги склоняли к выезду из Великобритании и других европейских стран, особенно скандинавских, не только знаменитых ученых, но и писателей, спортсменов и вообще «звезд».) Во многом благодаря таким иммигрантам Калифорния превращалась постепенно в мировой центр научного и технического прогресса.

В конце февраля я перевел Рою первую тысячу фунтов в Москву на его счет во Внешторгбанке. Часть этих денег предназначалась нашему сыну Саше и родственникам в Калинине (Твери), Ленинграде и в Астрахани. Отдельно Рою в конце января был сделан перевод и из США. Письма от Роя начали приходить уже с 20 января, и пропаж не было. Мы с ним нумеровали наши письма, что, возможно, и обеспечивало их сохранность.

Приглашение на Международный генетический Конгресс

Очередной, 13-й Международный генетический конгресс собирался 20–29 августа 1973 года в Сан-Франциско и Беркли, и приглашения для участия в нем были разосланы еще в 1972 году. Было известно, что Н. В. Тимофеев-Ресовский и Б. Л. Астауров не смогут приехать в США по болезни. Известные советские генетики А. А. Прокофьева-Бельговская, Раиса Берг, Николай Викторович Лучник и некоторые другие не прислали, без объяснения причин, своего согласия, хотя для каждого из них выделялся грант на поездку из фондов оргкомитета. Руководителем советской делегации оказался профессор Н. В. Турбин, недавний активный сторонник Лысенко и автор первого учебника мичуринской генетики. Турбин, однако, разошелся с Лысенко во взглядах на проблемы эволюции и дарвинизма. Происхождение новых видов растений и животных путем скачков, а не естественного отбора оказалось для него неприемлемым. В 1973 году Турбин был директором Института генетики и цитологии Белорусской Академии наук, и именно он в это время из-за болезни Б. Л. Астаурова возглавлял Всесоюзное общество генетиков и селекционеров.

В марте 1973 года я неожиданно получил письмо от президента конгресса, профессора Спенсера Брауна (Spencer Wharton Brown), известного генетика растений. Он приглашал меня принять участие в работе конгресса, извинялся за столь позднее