Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

почти всеми привилегиями настоящих британцев: правом на бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное образование и даже на участие в местных выборах муниципальных советов. Но, получая такие права, мы становились и британскими налогоплательщиками. Все мои заработки от издания книг, статей или чтения лекций, начиная с нового финансового года (в Британии с 5 апреля), суммировались и облагались прогрессивным налогом. Но ближайший отчет о налогооблагаемых доходах мне надо было представить лишь после 5 апреля 1974 года, когда мы, как ожидалось, уже должны были вернуться в Обнинск.

Советские приоритеты начинаются с Астаурова и Солженицына

Уезжая в Англию, мы договорились с Роем о конфиденциальных каналах связи. Он уже был хорошо знаком с американскими журналистами Х. Смитом и Р. Кайзером, которые нередко приезжали к нему домой, чтобы обсудить ту или иную новость. Без профессиональной помощи иностранным журналистам трудно было правильно комментировать то или иное событие в СССР, особенно в политике. К каждому из них были именно для этих целей прикреплены советские помощники от МИД. Иностранцы называли их «наседками», хотя нередко услуги таких помощников оказывались полезными, особенно при посещении различных учреждений.

В конце первой недели я пошел в самую большую аптеку Лондона на площади Пиккадилли, чтобы выяснить, можно ли купить гормональный препарат для лечения опухолей предстательной железы. Рецепт, который мне дал доктор, лечивший академика Б. Л. Астаурова, был международным, поэтому имел силу во всех странах Европы. Заведующий рецептурным отделом, однако, объяснил мне, что в Великобритании этот препарат не входит в список разрешенных для продажи и это не связано с какой-либо опасностью гормона, просто препарат очень дорогой, а по рецептам в Англии медикаменты отпускались бесплатно. Обеспечивать британских пациентов дорогими импортными препаратами государственное британское здравоохранение просто не могло. В таких случаях предлагались отечественные аналоги. Но в моем случае британского аналога не существовало. Чтобы получить нужный гормон, мне следовало переписать рецепт у частного британского врача и обратиться в аптеку, которая специализируется на индивидуальных заказах более дорогих европейских или американских препаратов.

В двух аптеках в китайском квартале Сохо, рядом с тем уже давно снесенным домом, в котором жил Карл Маркс, кроме торговых залов, где за наличные продавались всяческие восточные лекарства, были и кабинеты врачей, которые выписывали рецепты по справочникам многих стран. Заплатив нужную сумму, я уже через неделю получил там пакет с ампулами на курс лечения и необходимые инструкции для клиники. Еще через две недели этот пакет был у Роя, который отнес его в академическую больницу. Таким образом рак предстательной железы у нашего друга удалось на какое-то время затормозить. (Но спасти Астаурова не удалось, он умер в июне 1974 года от инфаркта в возрасте 69 лет.)

Другим срочным делом было выполнить просьбу Солженицына – то, о чем он просил во время нашей встречи в Жуковке 10 января, то есть опубликовать мой ответ на статью журналиста АПН Семена Владимирова о бракоразводных делах и финансовом положении писателя. Статья свидетельствовала о том, что первая жена Солженицына Н. Решетовская и уже взявший ее дела под контроль КГБ были настроены на затягивание бракоразводного процесса и шантаж писателя угрозой раздела его заграничных активов. Такие подробности никогда не могли бы обсуждаться на страницах главных советских газет. Но британские и американские газеты, как я уже убедился, очень охотно публиковали скандальные детали личной жизни знаменитостей, не щадя при этом ни писателей, ни политиков, в том числе и собственных лидеров.

В лондонском офисе The New York Times я нашел статью Владимирова. Она была крайне примитивной и содержала много ложной информации. Садовый участок «Борзовка», недалеко от Обнинска, он называл имением, а одноэтажный домик из досок – «прочной двухэтажной виллой на берегу живописной реки». Кроме этого, у Солженицына якобы были в собственности еще две квартиры, одна в Рязани, другая в Москве (вместо «четырех комнат» Владимиров умышленно писал о «четырех спальных», что по западным стандартам подразумевало квартиру из семи-восьми комнат). Спекуляции Владимирова о миллионных счетах Солженицына в швейцарских банках намекали на необходимость раздела всех активов между супругами. Я быстро написал ответ «В защиту Солженицына», разъяснив в нем положения советского законодательства о разводах, которые в данном случае нарушались судами под давлением КГБ. В качестве иллюстрации я приложил реальную фотографию «живописной виллы на берегу реки» – одноэтажной хижины из досок с двумя окнами и асбестовой крышей.

Моя статья, вскоре напечатанная в Нью-Йорке, а также переданная по радио, вызвала почти истерику у Решетовской. Она написала злой ответ, вызвала к себе Семена Владимирова и попросила его обеспечить публикацию своего ответа в той же газете. Однако, переделывая и переводя на английский ответ Решетовской, в АПН удалили все ее рассуждения о том, что именно она сыграла столь большую роль в развитии таланта великого писателя. Моральные элементы из статьи были выброшены, материальные добавлены. В этой статье, полемизировавшей со мной и занявшей почти страницу The New York Times от 9 марта, Решетовская предъявляла лишь финансовые претензии к мужу и объявляла его миллионером. Желая войти в историю почти как соавтор писателя, она опять была возмущена и написала заявление уже против АПН, которое якобы исказило ее ответ. Это заявление она привезла в Москву в американское агентство Associated Press и попросила распространить его по телетайпу в редакции разных газет и на радиостанции. Она утверждала, что у нее нет материальных претензий, а лишь моральные. Она также заявляла, что отныне не имеет никаких возражений против развода ради детей Светловой и Солженицына. После этого судебные разбирательства, в которые мог вмешиваться КГБ, были прекращены и развод в середине марта был оформлен простым заявлением в ЗАГС. Через несколько дней был зарегистрирован в Москве брак Солженицына и Светловой. Почти в тот же день в Лондон для встречи со мной приехал швейцарский адвокат Александра Исаевича.

Издательство «Flegon Press»

Первое письмо от доктора Фрица Хееба, адвоката Солженицына, я получил в конце января. На мой ответ последовало второе письмо от 8 февраля. Проблема, в решении которой хотели получить от меня помощь Хееб и Солженицын («наш друг» – писал Хееб), была достаточно серьезной. В Англии на русском языке еще в 1971 году вышло пиратское издание романа «Август Четырнадцатого» в издательстве «Flegon Press», которое было связано и с Виктором Луи, а возможно, и с КГБ. В то время парижское издательство «YMCA-Press», которое печатало эту же книгу с согласия автора, смогло судебным решением временно приостановить продажу пиратского издания. Но срок запрета уже истек. Издательство Алека Флегона