Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

В Пасхальное воскресенье, выпавшее на 7 апреля (или сразу после него), чаша счастья Колумба переполнилась, когда он получил письмо от монархов, адресованное «дону Кристобалю Колону, Адмиралу Моря-Океана, Вице-королю и губернатору островов, открытых им в Индии». Оно не содержало придирок к названиям, данных Колумбом новым землям, не требовало никаких дополнительных доказательств и великодушно предоставляло Адмиралу обещанное:

«Мы видели ваши письма; нам доставило большое удовольствие узнать, о чем вы пишете и что Бог дал такой хороший результат вашим трудам и хорошо руководил вами в начинаниях, дающих нашему царствованию множество преимуществ. Богу угодно, чтобы, помимо служения Ему, вы получили от нас много милостей. Поскольку мы желаем, чтобы то, что вы начали с Божьей помощью, было продолжено и продвинуто, мы повелеваем немедленно прийти к нам как можно скорее, чтобы своевременно получить то, что заслужили. С началом лета вы не должны медлить с тем, чтобы отправиться обратно. Посмотрите, нельзя ли что-нибудь приготовить в Севилье или в других местах для возвращения в страну, которую вы открыли. Немедленно ответьте на это письмо, отправляемое прямо сейчас, дабы все было обеспечено и подготовлено лучшим образом к тому времени, как вы от нас вернетесь.

Из Барселоны 30 марта 1493 года.

Король, королева.

Писано по приказу короля и королевы,

Фернандо Альварес».

Стоит ли говорить, что это послание было написано коротко и по существу, не содержало лишних слов, давало понять, что титулы и привилегии подтверждены, содержало королевское повеление прибыть ко двору и приказ готовить новую экспедицию в Индию.

Сразу же после его получения Колумб составил памятную записку государям, в которой высказал идеи о том, как следует осуществлять колонизацию Эспаньолы и управлять ею в дальнейшем. Этот документ представляет наибольший интерес, поскольку показывает Адмирала в новой ипостаси законодателя нового мира.

Колумб предлагал отобрать поселенцев-добровольцев числом до двух тысяч. По прибытии на Эспаньолу их следовало распределить по трем или четырем факториям, основанным в удобных местах, в каждой из которых будет назначен глава совета (мэр), секретарь, построена церковь и выделено достаточное количество подготовленных священников или монахов «для отправления таинств, божественных поклонений и обращения индейцев». В соответствии с рекомендациями Адмирала, никому не должно быть позволено добывать золото, кроме самых добросовестных поселенцев, строящих города и имеющих лицензию от губернатора или мэра, ввиду «крайнего рвения колонистов собирать золото, пренебрегая всеми другими делами» (что позже неоднократно подтвердилось). Каждый год должен объявляться сезон, в течение которого добыча золота запрещалась. Лицензированные старатели должны сдавать все золото секретарю для дальнейшей переплавки, взвешивания и клеймения. Ответственному казначею колонии вменялось в обязанность сдавать половину короне и резервировать 1 % на развитие религии среди туземцев. Все непереплавленное и неклейменое золото объявлялось вне закона и подвергалось конфискации. Вся торговля между Испанией и Эспаньолой должна осуществляться только между Кадисом и специально выбранным портом или портами на острове с соблюдением надлежащего контроля, дабы доля короны не была украдена по пути домой. Любому, кто желает делать дальнейшие открытия, должно быть позволено это осуществлять (об этой либеральной уступке, не оговоренной в его первоначальном договоре с монархами, Колумб позже пожалеет). Этот документ, весьма реалистичный с той точки зрения, что признавал золото единственным объектом, привлекавшим колонистов на Эспаньолу, и совершенно фантастический с точки зрения практической реализации предлагаемых правил, был подписан монограммой

Сохранилось около сорока пяти или пятидесяти подобных подписей Колумба, каждая с пирамидой из букв, расположенных точно таким же образом с той лишь разницей, что в последней строке иногда было проставлено el Almirante и по крайней мере на двух – Virey. По непонятным причинам Колумб придавал этому большое значение, и даже призывал продолжать «подписываться моей подписью, которую я сейчас использую». Наследники не последовали указаниям Адмирала, а он, в свою очередь, так и не раскрыл смысл этой монограммы, что породило бесконечные спекуляции. Проблема особенно волновала тех, кто пытался доказать, что Колумб был евреем, португальцем, масоном или кем-то еще. Другие переворачивали монограмму вверх ногами, читали задом наперед или каким-либо еще странным образом, интерпретируя ее смысл в любом значении по своему усмотрению. Некоторые исследователи приводят до восьми наиболее вероятных интерпретаций этих литер. Третья строка, вероятно, представляет собой обращение к Христу Иисусу и Марии (Christe, Maria, Yesu) или к Христу, Марии и Иосифу (Колумб мог перепутать Y и I). Первые четыре буквы поддаются почти бесконечным комбинациям, из которых самой простой и разумной является Servus Sum Altissimi Salvatoris (Я слуга Всевышнего Спасителя). Последняя подпись, Хро Ferens, – это просто греко-латинская форма имени, своего рода напоминание о том, что своим крестным именем он был посвящен в задачу нести слово Божье за океан в языческие земли.

Как бы мы ни строили догадки, маловероятно, что будет найдено какое-то определенное решение шифра – его точная интерпретация осталась тайной, унесенной Колумбом в могилу.

Итак, отправив это письмо быстрым курьером, Адмирал выехал из Севильи, принарядившись в одежду, соответствующую полученному рангу. Вместе с ним путешествовали по крайней мере один из его офицеров, несколько человек, нанятых в качестве слуг, и шесть индейцев. Последние несли клетки с разноцветными попугаями, были украшены туземными безделушками и поясами, «изготовленными с замечательным искусством, вместе с большим количеством тончайшего золота и многими другими вещами, которые никогда прежде не видели и о которых не слышали в Испании». Ходившие повсюду слухи, что Колумб открыл новые земли под названием «Лас-Индиас», где проживает странный языческий народ, привели к тому, что на всем пути в Барселону к процессии Адмирала стекались целые толпы приехавших издалека любопытных, желающих взглянуть на невиданное ранее шоу. Это ничуть не смущало Колумба, поскольку никто – даже ирландцы – не любит всяческие парады так, как истинные жители Испании. Таким образом, Адмиралу сполна хватало внимания и аплодисментов публики, оживляющих долгое путешествие.

Перейдя огромную холмистую равнину Андалусии, которую Колумб уже пересекал во время первого путешествия ко двору, кортеж на второй или третий день по большому мавританскому каменному мосту через Гвадалквивир въехал в Кордову. Здесь он повидался со своими двумя сыновьями Диего и Фернандо, навестил Беатрису Энрикес де Харана и своих старых друзей по клубу аптекарей. Уверен, что без его внимания не остался и муниципалитет, особенно проинформированный об открытии. Кавалькада пересекла Сьерра-Морену в Мурсии, достигла валенсийского побережья и вдоль берега проследовала по прибрежной дороге через Таррагону до Барселоны, куда и прибыла между 15 и 20 апреля. Как пишет Фернандо, «весь двор и город вышли, чтобы встретить