Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

гражданского секретаря (16 ноября 1400 г. — 17 января 1417 г.) Никола де Бай не только превратился во влиятельного члена корпорации, прежде всего благодаря безупречному исполнению своих обязанностей, но и стал первым, кто превратил парламентские протоколы в хронику событий в стране[466]. Более того, он расширил круг обязанностей секретаря, заботясь о сохранении архивов, о внешнем состоянии залов Парламента, в том числе первым основал специальный регистр для завещаний, отданных на исполнение Парламенту[467]. Все это вполне обеспечило ему почетное место в коллективной памяти института.

Повысив престиж этой должности, Никола де Бай был приближен к королевским покоям, тиши Канцелярии, извилистым коридорам королевского дворца не только в силу своих должностных обязанностей, но и благодаря своим качествам тонкого дипломата, образованного клирика и легиста. Так, ему поручались особо деликатные дела, например, сделать опись имущества архиепископа Безансона или Гийома де Дормана, архиепископа Санса, или Рауля Ваке, президента Следственной палаты, когда между душеприказчиками возникали споры (13–14 декабря 1404 г., 25 октября 1406 г., 28 сентября 1410 г.). Не раз за годы службы Никола де Бай беседует с канцлером Франции, с высшей знатью, с Дофином и даже с королем Карлом VI. Остановимся на этот моменте: бывший крепостной беседует с королем Франции! Бесспорно, такой взлет был следствием особых личных заслуг Н. де Бая, но он был возможен во французской сословной монархии, более того, он не был единственным. Достаточно будет назвать только еще одно имя: Жан Жерсон, по происхождению крестьянин, стал знаменитым канцлером Парижского университета, названным «светочем богословия», к чьему слову прислушивались во всем католическом мире того времени и кто стоял у истоков соборного движения. Такие возможности открывало образование и служба формирующемуся государству, что привлекало в ряды его сторонников наиболее активных и талантливых людей из всех слоев общества, но особенно из «неблагородных» слоев, благодарно служивших интересам короля потом всю жизнь[468].

Кстати, они были знакомы, как почти все, кого сегодня приписывают к кругу первых французских гуманистов, и хотя одни из них служили делу церкви, как Никола де Кламанж, с которым Никола де Бай состоял в многолетней переписке, а другие — королю, все они в конечном счете трудились на благо страны и были в этом единомышленниками.

Точность в исполнении своих обязанностей и образцовая дисциплина де Бая снискали ему уважение парламентской корпорации, но подорвали его здоровье. Еще Никола де Кламанж упрекал его за это и убеждал оставить карьеру в Парламенте, посвятив свои силы и знания служению церкви, но Н. де Бай остался верен избранному пути. И все же в ноябре 1416 г. он вынужден просить Парламент учесть его голы (было ему около 52 лет) и ухудшение зрения и избрать на должность советника в Следственную палату (12 ноября 1416 г.). Действительно, эта причина выглядит правомерной: зрение очень важно для человека, придающего такое значение полноте протоколов Парламента. Однако мне видится в этом вполне согласном с парламентской иерархией шаге и политическая подоплека[469].

Ситуация в стране в связи с борьбой бургиньонов и арманьяков, с продвижением английских войск, с кризисом власти была критической, а усилиями самого секретаря он стал слишком заметной фигурой в Парламенте, и хотя нельзя приписать Н. де Бая, как и большинство парламентариев, к открытым сторонникам одной из партий, перед явной угрозой бургиньонов он вполне мог предпочесть скромную и не очень видную должность одного из советников самой многочисленной Следственной палаты. Таким образом, отказ Н. де Бая от должности гражданского секретаря вовсе не являлся таким уж естественным, и слишком простая аргументация лишь умножает сомнения. После стольких лет работы именно в 1416 г. зрение стало такой серьезной помехой, а ведь после перехода в Следственную палату, где делался самый большой объем работ, ему поручались ответственные, сложные и трудоемкие задания. Так, в 1417 г. ему одному Парламент доверяет написать письма городам Франции в ответ на распространенные там антигосударственные призывы Жана Бургундского (29 мая 1417 г.); тогда же ему, в числе немногих чиновников, поручено составить ответ королю и представить проект мер для сбора налога с разоренной страны (1 июня 1417 г.); в 1418 г. де Бай включен в состав делегации из 12 человек, отправленных к Дофину на совещание об очередных переговорах с Жаном Бургундским (18 апреля 1418 г.). Вряд ли объем работ, выполняемых Никола де Баем, стал меньше, а вот что явно сократилось, так это ответственность, и появилась возможность уйти от внимания политических сил и партий и в итоге избежать гонений, обрушившихся на арманьяков в Париже летом 1418 г. Более того, он не прятался, как большинство арманьяков, а смело пошел к герцогу Бургундскому, с которым был хорошо знаком, и требовал от него охранить храмы Парижа от чинимых его воинами беспорядков. И в начале июля 1418 г., когда Парижский университет организовал процессии для успокоения города, Никола де Бай принял в них участие и следил за порядком. Он не был включен в состав нового Парламента после установления бургиньонского режима, но он остался жив и на свободе. Опись его имущества доказывает, что он избежал «репрессий против арманьяков». Никола де Бай умер внезапно 9 мая 1419 г. вследствие эпидемии. Похоронен он был в церкви Сен- Дени-дю-Па[470].

Но на этом не заканчивается история Н. де Бая в Парижском Парламенте. Опись его имущества свидетельствует: он был очень богатым человеком, его огромный дом, обстановка, мебель и утварь, не говоря уже о библиотеке, — все было закономерным итогом образцовой службы в Парламенте[471]. Прежде всего обратим внимание: Никола де Бай был не только чиновником Парламента, но и человеком церкви. Он был архидиаконом церкви Шалона, каноником церкви Камбре, Суассона, Турнэ, кюре церкви Сен-Жак-де-ла-Бушери, наконец, в 1414 г. он получил одно из самых заметных мест в церкви Парижа — стал каноником Нотр-Дам. Все эти бенефиции не только раздавались королем своим чиновникам, но и получались при прямом давлении самого Парламента. И Никола де Бай в полной мере использовал эту поддержку корпорации для получения бенефициев (26 июня 1411 г.).

Еще одним источником дополнительных доходов было исполнение чиновниками завещаний, и участие секретаря в этом также небескорыстно. Н. де Бай был нередко назван душеприказчиком, причем у весьма высокопоставленных лиц, например у первого президента Робера Може. В качестве душеприказчика он получал и внушительные вознаграждения, например, по завещанию епископа Арраса в 1405 г. — серебряные крест и монеты[472]. Наконец, его великолепная библиотека тоже может считаться неким корпоративным достоянием. Не говоря здесь о содержании этой библиотеки, отражавшем широту интересов образованного человека и его профессию, следует иметь в виду, что