Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И последнее. Библиотеки обоих секретарей были еще одним проявлением широты их образованности и приверженности к новой культуре[482]. Библиотека Никола де Бая — лучшая из известных до сих пор частных библиотек — была оценена в описи имущества в 849 турских ливров 6 су 6 денье, равную 50% всего наследства, и насчитывала 198 наименований книг[483]. Прежде всего она отражала профессиональные интересы чиновника: книги по праву, юридические трактаты, собрания законов, произведений Гийома Парижского, Гийома Дюрана, комментарии к законам, собрания кутюмов Шалона, Парижа, Суассона, Нормандии и т. п. — всего 32 книги (16%). Наличие обширной духовной литературы не нуждается в пояснениях, однако и здесь обращает на себя внимание интерес секретаря к произведениям недавнего прошлого, отмеченным печатью новых тенденций в литературе, развитых при целенаправленной политике Карла V Мудрого, с его обширной программой переводов античных произведений на французский язык и приспособлением античного наследия к потребностям формирующегося государства[484]. Поэтому рядом с многочисленными экземплярами Библии, произведений Августина, Фомы Аквинского, Бодуэна, Петра Ломбардского, Абеляра, Ансельма, Иоанна Солсберрийского и других мы находим Уильяма Оккама, Никола Орезма, в том числе его знаменитые переводы «Политики» и «Этики» Аристотеля. Немалое место занимают среди книг этой библиотеки исторические сочинения и различные трактаты, касающиеся античной и средневековой истории, а также трактаты по географии, астрономии и другим наукам. Здесь и произведения Кассиодора, Псевдо-Дионисия и Макробия, и «Схоластическая история» Пьера Ле Манжера, «Церковная история» Евсевия, «Образ мира» Гонтье де Меца; самый старый трактат по хирургии Анри де Амондевиля, хирурга Филиппа IV Красивого, «О состоянии мира» Рютбефа, история крестовых походов и т. д.[485]
И наконец, состав библиотеки свидетельствует об интересе де Бая к античному наследию и новой гуманистической литературе: здесь мы находим произведения Бокаччо и Петрарки, богатейшее собрание античных авторов — Лукреция Карра «О природе вешей», сочинений Овидия, Аристотеля, Юлия Цезаря, Теренция, Тита Ливия, Сенеки, Цицерона, Саллюстия и конечно же Вергилия[486].
Те несколько книг (всего 25), что попали в опись имущества Клемана де Фокамберга, строго говоря, нельзя назвать библиотекой[487]. Однако это вовсе не свидетельствует о его меньшем образовании или невнимании к книгам. В этой связи очень показателен эпизод из биографии Клемана, который в самый трудный период в жизни «английского Парижа» принял должность хранителя библиотеки собора Нотр-Дам: он нашел время и приложил старание, чтобы сохранить библиотеку, составив с этой целью се опись и передав затем ее в пользование капитула 20 мая 1433 г.[488] В его личном пользовании находились, и это понятно, книги по праву, а также произведения духовной литературы, но и «История Трои», и «Морализованный Овидий», «Энеида» Вергилия, строка из которой стала его девизом. В написанных им протоколах мы встречаем обширные цитаты из античных авторов, у которых он черпает идеи об образцовом правлении и совершенном государстве, о губительности для общества частного интереса (17 октября 1429 г., 6 ноября 1430 г.).
Взгляды и судьбы двух гражданских секретарей, Никола де Бая и Клемана де Фокамберга, демонстрируют специфические черты парламентских чиновников как части формирующегося нового социального слоя в государстве, осознающего к началу XV в. свою особую миссию в обществе. Избрав карьеру чиновника, они шли к ней разными, но равно долгими путями, приобретая образование и опыт, необходимые для службы в Парламенте. Попав в орбиту парламентской корпорации, они быстро усвоили сформированные здесь принципы отношения к работе и друг к другу, манеру поведения вне стен Парламента и особый взгляд на мир. Чиновничья среда была собранием образованных людей, энергичных и полных веры в важность для общества их института власти, призванного вершить правосудие для всех, кто взывает к королю «христианнейшего королевства Франции». Отсюда понятен и их интерес к важнейшим спорам и идеям эпохи, их открытость новым тенденциям в культуре, приумножающим блеск и славу Французского королевства. Служба в Парламенте была служением идее, она требовала дисциплины и исключительно строгих правил, отвечавших общественному предназначению Парижского Парламента — обеспечивать мир, правопорядок и справедливость для всех.
Заключение.
«Люди из Дворца на острове Ситэ»
Сюжетом этой книги являлся коллективный портрет корпорации чиновников Парижского Парламента. Вне зависимости от качества нарисованной картины, возможный упрек в ее обезличенности вполне заслужен и осознаваем автором. Не раз читатель, без сомнения, задавался вопросом: «А судьи кто?» Многие из этих чиновников достойны отдельной и увлекательной книги. Но далеко не все. И в этом проявилась существенная черта данного института власти, как и любого органа управления. Чиновники, за редким исключением, что влекло за собой действительно исключение из корпорации, не сделали себе политической карьеры вне своих должностных функций. Работа института — вот их главная карьера, плод их личных усилий. Поэтому коллективный портрет корпорации правомерен: в нем прописаны те черты, которые объединяли чиновников Парламента и сделали их политической силой, повлиявшей на становление и развитие королевской власти во Франции.
Их многое разъединяло: социальное происхождение, место рождения, возраст, карьера, политические пристрастия, семейные связи. Но даже Ф. Отран, изучив все это досконально и предостерегая от слишком прямолинейного стремления приписать всей парламентской корпорации единую политику и согласованность действий, признает, что различия переплавлялись в нечто целое, в новое качество при вхождении чиновника в эту корпорацию служителей государства, как из соли, воды и муки, смешанных в определенной пропорции, в печи получается хлеб.
Поэтому в книге исследуется то, что было главным в общественном облике парламентской корпорации. Это не означает, однако, что картина исчерпывающа: наверняка в архивах Парламента можно найти и иные черты, уточняющие или даже меняющие ее. Но то, что показано в книге, было присуще парламентской корпорации, было основой, базовой опорой — это очевидно из всей истории института, от его начала и до отмены королевской власти во Франции.
Сделав основой исследования выборку из протоколов Парламента, автору пришлось разбивать эти осколки вдребезги и исследовать их по крупицам, чтобы теперь вновь собрать воедино. Итак, что же было главным в облике чиновника Парламента?
В основе возникающих органов