Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Ну-ка, замолчи, Фред!

Но Фред не унимался.

— Утихомирь его, Сканлон, а то я полицию вызову! — крикнулииз дома, подле которого притаился Луис. От неожиданности он так и подпрыгнул.Вот и верь после этого тихим, пустынным улицам. Кругом полным-полно людей,полным-полно любопытных глаз, и тут еще эта собака рушит людской сон —единственного его союзника.

ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, ФРЕД! ПРОПАДИ ТЫ ПРОПАДОМ!

Но Фред все выл и выл. Когда же перешел ко второй части —порыкиванию, послышался шлепок, а следом — повизгивание.

Хлопнула дверь, и все смолкло. А вскоре хозяин Фредавыключил свет.

Как не хотелось Луису выбираться из спасительной тени. Лучшеподождать, пока все успокоится. Но время убегало семимильными шагами.

Со свертком в руках он пересек дорогу, подошел к машине,никого, слава Богу, не повстречав. Да и Фред угомонился. Прижал брезентовыйкуль одной рукой, другой достал ключи, отпер заднюю дверцу.

Гейдж не помещался сзади!

Луис пытался приладить сверток и так и этак — на задкемашины слишком мало места. Конечно, можно бы согнуть брезент пополам — Гейдж быне возражал! — но у Луиса не хватило духа.

СКОРЕЕ, СКОРЕЕ, СКОРЕЕ! НУЖНО ВЫБИРАТЬСЯ ОТСЮДА, ХВАТИТКОПАТЬСЯ!

Но он тупо стоял, держа в руках мертвого сына, завернутого вбрезент, и никак не мог придумать: что же делать?

Но вот он заслышал встречную машину. И, не раздумывая,открыл боковую дверцу, сунул куль почти стоймя на сиденье рядом с водительским.

Захлопнул дверцу, обежал «хонду», закрыл и заднюю дверь.Машина, которой он так опасался, не повернула на Масонскую, промчалась прямо пошоссе. До Луиса долетел лишь пьяный гогот. Он сел за руль, хотел было включитьфары, и вдруг его пронзила страшная мысль: а что если он «усадил» Гейджа задомнаперед? Переломав и без того переломанные косточки? И смотрит бедолага-малыш запавшимиглазенками не вперед, а назад?

ДА НЕ ВСЕ ЛИ РАВНО? — разъярился измученный мозг. ВЫБРОСЬЭТО ИЗ ГОЛОВЫ! НЕ ВСЕ ЛИ РАВНО?

НЕТ, НЕ ВСЕ РАВНО! ЭТО ЖЕ ГЕЙДЖ, А НЕ МЕШОК С ТРЯПЬЕМ.

Он повернулся и стал осторожно ощупывать брезент, стараясьугадать очертания тела. Так слепой ощупывает и опознает предмет. Наконец оннащупал маленькую выпуклость — пуговку, не что иное, как Гейджев нос. Все впорядке.

Лишь после этого он завел мотор и отправился в Ладлоу. Ехатьтуда не долее получаса.

В час ночи в пустом доме раскатисто зазвенел телефон,разбудив и напугав Джада. Ему только что снился сон: он снова молод, двадцатитрех лет, сидит с друзьями — Джорджем Чейпином и Рене Мишо — за бутылкой вискив станционной подсобке. Виски паршивый, ровно самогон, но за стеной стонет ивоет, заглушая все и вся — такой ветрище! И «подвижной состав» станции сейчаснедвижим. Вот и сидят рабочие вокруг пузатой печурки, смотрят, как мерцаютугли, подергиваются пепельным налетом, а по полу прыгают причудливые тени. Ребятарассказывают всякие истории, припасенные для такого случая, подобно тому, какмальчишки припасают под кроватью всякие «сокровища» с помойки. Истории эти,такие же мрачные, как отгоревший уголь в печурке, таят (опять же таки как иуголья) некую багрово-зловещую сердцевину. Ну а ветер за стеной — чем неаккомпанемент? А Джаду — двадцать три, и Норма жива-живешенька (небось ужелегла спать, поняла, что в такую ночь мужа не дождаться). Рене Мишо как раззавел рассказ о еврее-торгаше из Бакспорта, который…

Затрезвонил телефон, и Джад так и подскочил на стуле,поморщился: во сне затекла шея, сразу навалилась какая-то тошнотворная тяжесть,это бремя лет от двадцати трех до восьмидесяти трех. Шестьдесят лет, какшестьдесят тонн. Вдогонку ко сну ему подумалось: ЭХ, ЗАСНУЛ, ПАРЕНЬ! НЕГОЖЕ ТАКНА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ ДЕЖУРИТЬ. ТЕМ БОЛЕЕ — СЕГОДНЯ!

Он встал, потянулся (спина тоже затекла), подошел ктелефону.

Звонила Рейчел.

— Это вы, Джад? Вернулся Луис?

— Нет. А где вы, Рейчел? Вроде как рядом.

— Рядом, — подтвердила она. А в телефоне гудело и завывало,словно по проводам гулял ветер. Да, ветер сегодня разгулялся. В такую ночьвсегда слышатся потусторонние голоса, они то вздыхают, но слов не разобрать —наверное, слишком далеко.

— Я в зоне отдыха в Биддлфорде, на шоссе, что ведет к нам.

— В Биддлфорде?

— Не усидела в Чикаго. Так нехорошо на душе, вот я и… Незнаю, что Элли тревожит, но ее тревоги и мне передались. Да вы сами прекраснопонимаете. Я по голосу слышу.

— Понимаю, чего ж. — Старик выудил из пачки сигарету, зажалв уголке рта. Чиркнул спичкой, пристально посмотрел на огонек в дрожащей руке.До смерти Гейджа руки у него не дрожали. За стеной колобродил колдовской ветер.Налетал на дом, сотрясал.

КРЕПНУТ ТЕМНЫЕ СИЛЫ, ОХ, КРЕПНУТ!

Ужас пронизал старое тело. Кости хрупкие, тонкие, будто изстекла.

— Джад, объясните, пожалуйста, что происходит?

Да, она имеет право знать все — сейчас для нее это жизненноважно. И он расскажет. Мало-помалу выложит правду. Покажет все звенья страшнойцепи: сердечный приступ Нормы — смерть кота — вопрос Луиса («А хоронили ли тамлюдей?») — смерть Гейджа — …и одному Богу известно, какое очередное звено куетсейчас Луис. Да, ей нужно все рассказать, но не по телефону.

— Рейчел, а как это вы на шоссе очутились, а не в самолете?

Она рассказала, как опоздала на пересадку в Бостоне.

— Взяла напрокат машину. Вроде и время рассчитала, а вот неукладываюсь. Проплутала, когда из Логана выезжала. Теперь только к утру,наверное, доберусь. Но… Джад… пожалуйста, объясните, в чем дело. Я так боюсь,хотя сама не знаю почему.

— Вот что, Рейчел. Поезжайте-ка до Портленда и отдохнитечуток, хорошо? В какой-нибудь гостинице для путешественников.

— Джад, я не могу…

— …и выспитесь хорошенько. Пока здесь все неясно: либочто-то случится, либо — нет. Если случится, то вам и самой не захочется здесьоставаться. А я, пожалуй, все смогу уладить. Должен уладить, потому как все помоей вине. А если ничего не случится, вы тихо-мирно приедете завтра послеобеда. Кругом тишь да благодать. Вот уж Луис-то обрадуется.

— Джад, мне сегодня не уснуть…

— Должны уснуть, — задумчиво произнес он, хотя сам думалточно так же. Наверное, и апостол Петр клялся глаз не сомкнуть в ту ночь, когдаИисуса схватили. Заснул на посту. — Должны уснуть, Рейчел. Все лучше, чем забаранкой задремать да в кювет угодить, да разбиться до смерти на этой самой«прокатной» машине. Подумайте, каково тогда Луису будет? А Элли?