Пора убивать - Джон Гришэм

Джейк подошел к раковине и плеснул в лицо холодной водой.Зажег свет и в ужасе уставился на свое отражение в зеркале. Прямые каштановыеволосы стояли торчком, расстояние между ними и бровями увеличилось за ночь поменьшей мере на пару дюймов. Или они катастрофически выпадают, подумал Джейк,или лоб продолжает расти и расти. Веки опухли, во внешних уголках глазскопилась какая-то белая дрянь. Поперек левой щеки – красный шрам, оставленныйшвом пододеяльника. Джейк потер его, размышляя, исчезнет ли он к началурабочего дня. Отбросив правой рукой волосы назад, он внимательным взглядомпринялся исследовать свою шевелюру. Дожив до тридцати двух лет, он не имел ниодного седого волоса, и в ближайшем будущем седина ему не грозила. Настоящейбедой было прогрессирующее облысение, оставленное ему в наследство обоими родителями.Он мечтал о пышных, густых волосах, начинавшихся в дюйме от бровей. Правда,Карла говорила ему, что волос у него все еще много. Однако и их хватитненадолго, если выпадение не прекратится. Она уверяла, что Джейк по-прежнемукрасив, и он верил ей. Она убеждала его в том, что высокий лоб придает емуболее солидный вид, столь необходимый молодому адвокату. И он опять верил ей.

Но как же тогда пожилые, совершенно облысевшие адвокаты? Илиадвокаты средних лет, достаточно солидные, но лишенные всяких признаковшевелюры? Ах, если бы волосы могли вернуться к нему тогда, когда лицо покроетсяморщинами, а щеки украсятся благородными седыми бакенбардами!

Джейк размышлял обо всем этом, стоя под душем. Утреннийтуалет, бритье и одевание не отнимали у него много времени. В кафе он долженбыть ровно в шесть утра – таково было третье правило. Выйдя из ванной, Джейквключил в спальне свет и принялся стучать ящиками и хлопать дверцами шкафа,надеясь разбудить Карлу. Это был обычный ритуал, когда в школе кончались занятияи ей уже не нужно было спешить на уроки. Сколько раз он пытался объяснить ей,что у нее весь день впереди, что она успеет еще отоспаться, что быстротечныеутренние мгновения они должны проводить вместе, наслаждаясь друг другом. Вответ Карла только мычала нечто невразумительное и глубже закутывалась в одеялаи простыни. Уже одетый, Джейк вдруг бросался в постель и начинал целовать женув ухо, в шею – куда придется, – пока она, обиженная, не поворачивалась к немуспиной. Тогда он срывал с нее покрывала и радостно смеялся, глядя, как онасворачивается в клубочек и умоляет накрыть ее чем-нибудь. Он не торопилсявыполнить просьбу, восхищаясь ее загорелыми стройными, почти совершенной формы,ногами. Коротенькая ночная рубашка спускалась чуть ниже грудей, и представавшееглазам зрелище заполняло его голову тысячью соблазнительных мыслей.

Примерно раз в месяц привычный ход событий нарушался. Она невозмущалась и не протестовала, и покрывала объединенными усилиями сбрасывалисьна пол. В такое утро Джейк раздевался даже быстрее, чем одевался, и разомнарушал по крайней мере три из своих непреложных правил. Именно так они зачалисвою единственную дочь, Ханну.

Однако это утро оказалось совершенно обычным. Он заботливоукрыл жену, нежно поцеловал ее в щеку и выключил свет. Карла задышала ровнее,через мгновение она уже спала.

Пройдя по коридору, Джейк бесшумно открыл дверь, вошел вспальню дочери и опустился на колени у ее кроватки. Девочке было четыре года.Она лежала в своей постели в окружении кукол и любимых мягких игрушек. Оносторожно прикоснулся губами к щечке ребенка. Дочь была такой же красавицей,как и ее мать, она походила на нее и обликом, и манерой поведения. У обеих былиогромные голубовато-серые глаза, которые при необходимости могли источать влагучасами. У обеих одинаково уложенные роскошные темно-каштановые волосы – мать идочь пользовались услугами одного и того же мастера и в одно и то же время.Даже одевались они одинаково. Двух этих женщин Джейк боготворил.

Поцеловав малышку еще раз, он отправился на кухню, чтобыприготовить кофе для Карлы. По пути он выпустил из дома во двор Макса, которыйтут же, у крыльца, начал совершать свои собачьи дела, а затем принялся рьянооблаивать кошку миссис Пикль, соседки.

Немногие встречали утро так, как это делал Джейк Брайгенс.Бодрым шагом он прошелся по дорожке до почтового ящика, достал для Карлыутренние газеты. Еще не совсем рассвело, воздух был прохладным и чистым,напоенным ароматами быстро приближающегося лета.

Джейк посмотрел в оба конца пустой еще Адамс-стрит, затемповернулся и с удовольствием обвел взором свой дом. В округе Форд было всегодва дома, внесенных в Национальный реестр исторических памятников, и владельцемодного из них являлся он, Джейк Брайгенс. Хотя здание было заложено иперезаложено уже неоднократно, у хозяина имелись все основания гордиться им.Это был построенный в викторианском стиле особняк. Лет сто назад его воздвигкакой-то вышедший на пенсию чиновник железнодорожной компании. Однако он неуспел даже встретить в новом доме Рождество, умерев в самый канун праздника.

Массивный фасад здания был украшен небольшим изящнымпортиком, под которым в неглубокой нише находился главный вход. Пятьсоставлявших портик колонн были круглыми, выкрашенными в белый иголубовато-серый цвета. Их украшала затейливая резьба: нарциссы, ирисы, цветыподсолнуха. Резьба же покрывала и перила между колоннами. На небольшой балконнад входом выходили три окна «фонариком», а слева от балкона высиласьвосьмигранная башенка, в узких бойницах которой поблескивало цветное стекловитражей. Возвышавшуюся над домом башенку венчал кованный из железа флюгер. Подбашенкой, слева от ведущих к входу ступеней, располагалась просторная веранда,расписанная снаружи растительным орнаментом. Пространство под ней было отведенопод гараж.

Карла разыскала в Новом Орлеане консультанта по малярнымработам, и парень выбрал следующую цветовую гамму: голубой, темно-серый,персиковый и белый. Покраска заняла два месяца и обошлась Джейку в пять тысяч,это еще не считая тех бесчисленных часов, которые он вместе с Карлой провелползая по лестницам и подкрашивая карнизы. И хотя Джейк вовсе не приходил ввосторг от этой расцветки, он ни разу не решился предложить Карле перекраситьих собственность.

Как и любая постройка викторианского стиля, их дом являлсязданием уникальным. Были в нем какая-то пикантность, какой-то вызов, некоеочарование, таившиеся в сказочном, задиристом, чуть ли не мальчишеском облике.Карла сгорала от желания заполучить этот дом еще до брака, и, когда последнийего владелец, живший в Мемфисе, мирно почил в бозе, они с Джейком купилиучасток вместе с домом за какую-то смешную цену – никого, кроме них, здание незаинтересовало. Двадцать лет оно простояло необитаемым. Само собой, им пришлосьвлезть в долги: они взяли ссуды в двух из трех имевшихся в Клэнтоне банках итри года кряду работали не покладая рук, чтобы привести свою собственность внадлежащий вид. Зато теперь многие из проезжавших мимо останавливалисьспециально для того, чтобы сделать снимок.