Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море - Дмитрий Борисович Павлов

и восторженное удивление по поводу предпринятого ими геройского подвига. Когда наши суда, снявшись с якоря, идя навстречу врагу, проходили мимо … иностранных крейсеров, стоявшая на последних во фронте команда провожала “Варяга” и ”Корейца” громкими кликами “ура”, а на итальянском крейсере “Elba” хор военной музыки играл наш национальный гимн. По возвращении же наших судов после боя на рейд со всех трех иностранных судов[867] немедленно были посланы шлюпки с офицерами для подания помощи раненым и снятия прочей уцелевшей команды»[868]. Так закончилась эпопея «Варяга» и «Корейца».

За всем происходившим с берега пристально следили не только из русских и корейских домов, но, конечно, и из японских. Пока шла корабельная дуэль (от ее канонады звенели стекла не только в Чемульпо, но и в Сеуле, отстоящем от моря на 40 км), напряжение среди японского населения Чемульпо нарастало и к концу дня, по словам здешнего русского вице-консула, «достигло крайних пределов; опьяненные толпы японцев, в коих принимали участие и солдаты, производили враждебные демонстрации у домов русских подданных и пытались силою вторгнуться» в небольшое консульское помещение[869]; корейские власти бездействовали. Сожжение «Корейца» и «Сунгари» и затопление «Варяга», за которыми жители Чемульпо наблюдали с близлежащего острова как в театре, японцы встретили аплодисментами. Веселье в японских кварталах Чемульпо и Сеула продолжалось до самого утра. К счастью, на суше обошлось без жертв.

Вполне разделила эти триумфальные настроения и западноевропейская русофобская печать, которая продолжала питаться из токийских информационных источников. Сражение у Чемульпо она представила так: «Два [русских] корабля вышли независимо друг от друга, чтобы быть обстрелянными. Произошла своего рода самоубийственная дуэль, поскольку они могли с одинаковым успехом стрелять не в противника, а в воздух – до такой степени они оказались не в состоянии причинить его судам малейшего повреждения … “Korietz”, который первым пошел на японцев, орудийным огнем противника вскоре был полностью разбит. “Варяг” последовал за ним, но тут же стал мишенью для японских снарядов и его постигла немногим лучшая участь. Совершенно искалеченные, оба корабля вскоре были вынуждены прекратить неравный поединок. Он длился всего 35 минут. По истечении этого времени русские корабли сделали попытку вернуться на внутренний рейд. “Korietz” едва не достиг цели, но взорвался и затонул. “Варяг” со сбитой мачтой, пробитым снарядами корпусом и пылающей кормой продвинулся чуть далее, но также пошел ко дну .... Кажется почти невероятным, что 8‐дюймовые орудия “Korietz” ’а (? – Д.П.) и 6-дюймовые скорострельные пушки “Варяга”[870] не смогли причинить никакого вреда японским судам, но факт остается фактом – японцы не потеряли ни единого человека, ни один их корабль не был поврежден … Сообщают, что с японской стороны в сражении приняли участие только “Чиода” и “Асама”, остальные японские крейсера и миноносцы наблюдали за происходящим с безопасного расстояния»[871]. “New York Times”, со ссылкой на телеграмму из Нагасаки, известила читателей, будто «Варяг» был захвачен у Чемульпо японцами и отправлен в Сасебо[872]. Вряд ли имеет смысл что-либо комментировать в этом нагромождении лжи.

Правда, в других органах англоязычной повременной печати (в “New York Herald” и в той же лондонской “Daily Telegraph”, например) порой публиковались более правдивые описания морского боя под Чемульпо. Корреспондент британской газеты, который наблюдал его с борта специально зафрахтованного парохода «Аякс», свою статью озаглавил: «Отважный бой “Варяга” с превосходящими силами противника» (характерно, что японская цензура отказалась пропустить этот материал по телеграфу, и британскому журналисту пришлось ехать в нейтральный Чифу, чтобы отправить его по назначению). «Помилуйте, что это! – делился в Париже с нововременским корреспондентом впечатлениями от первых морских сражений некий французский моряк, глаза которого при этом “метали молнии”. – … Посмотрите в деле с “Варягом” и “Корейцем”: люди совершают подлость, чтобы ослабить неприятельский флот на две единицы. Они нападают даже не как разбойники, а как форменные палачи. И чего они достигают? Они сами теряют при этом не меньше, чем сам неприятель; вероятно даже, что больше. Одерживать победы такой дорогой ценой прямо бессмысленно»[873].

Российские комментаторы, хотя с небольшими передержками, стремились представить сражение у Чемульпо если не как военную, то, во всяком случае, как моральную победу России. Моряки «Варяга» и «Корейца» «совершили нравственный поворот в войне, они победили», – провозгласил обозревать «Нового времени»; «подвиг “Варяга” явился какою-то блистательною победой, – вторил ему ее издатель Суворин. – Это в самом деле было блистательное мужество, вышедшее навстречу предательству»[874]. «Уже помимо позора, которым запятнали себя навеки японцы полным пренебрежением к законам и обычаям международного права, – писал военно-морской эксперт той же газеты Н.Л. Кладо, – и в военном отношении результаты оказались для них более чем сомнительными. Они надеялись хотя бы и недобросовестным образом живьем взять лодку “Кореец” и в особенности крейсер “Варяг”, отправили для этого отряд с подавляющим превосходством в силе и потерпели полную неудачу … в бою с одним неброненосным крейсером и не имеющей никакого боевого значения канонерской лодкой у них выведен из строя первоклассный броненосный крейсер “Азама” и потоплены крейсер “Такачиха” и один миноносец … Остальные четыре крейсера и семь миноносцев не посмели преследовать “Варяга”, который потерял всю свою артиллерию и свою артиллерийскую прислугу, и не посмели и не сумели их уничтожить. Ведь это прямо позор для японского отряда, имевшего такое подавляющее преимущество во всем, и в числе судов, и в их величине, и в бронировании, и в артиллерии, и в числе минных аппаратов!»[875].

Русское правительство наградило всех без исключения оставшихся в живых моряков «Варяга» и «Корейца». Командиры кораблей получили Георгиевские кресты (IV степени), а 49-летнему Всеволоду Рудневу, кроме того, было «высочайше» пожаловано звание флигель-адъютанта. На пути следования в столицу и особенно в Петербурге им были организованы триумфальные встречи, которые увенчал торжественный прием в Зимнем дворце с вручением наград и памятных подарков. В Морском инженерном училище была учреждена стипендия «в память героев “Варяга” и “Корейца”». Хотя по горячим следам японская пресса нашла такую щедрость «поразительной» (в полемическом задоре “Japan Times” заявила, что русские моряки наград вообще не заслуживают[876]), останки матросов, найденные на «Варяге» во время подъема крейсера, были преданы земле с подобающими почестями[877].

Русско-японское морское сражение у корейских берегов сразу привлекло к себе внимание деятелей искусства: в одном из петербургских народных театров в 1904 г. шла пьеса «Герои Чемульпо»[878], в российской и зарубежной прессе стали появляться стихотворные произведения, посвященные подвигу русских моряков. В марте 1904 г. в печати вышла «патриотическая ода “Варяг” для одного голоса сопрано (соч. капельмейстера Кавалергардского полка М. Пооля)»[879],