Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

кристаллы начали нарастать и накапливаться; спустя три ткань обрела в воде серебряно-серый оттенок; спустя четыре пуговицы и воротник обернулись сверкающим белым цветом.

Платье – копия наряда из театральной постановки тысяча девятьсот двадцатых годов о хасидке, одержимой духом убитого любимого, – оставалось в подвешенном состоянии еще четыре недели, пока не превратилось в кристально-белый свадебный наряд.

Когда команда художницы пошла, чтобы достать наряд из воды, платье стало таким тяжелым, что у них не получилось поднять его полностью на поверхность: куски ткани разошлись по швам и уплыли на дно моря.

349

Небольшая версия платья – художница назвала его платьем принцессы – была сшита для музея как экспонат, так что, когда примерно в годовщину смерти Смадар Рами увидел его фотографию в журнале «Безалель Академи», ему стало так не по себе, что он пошел в комнату дочери и сидел там в полной тишине.

348

Ей бы было тридцать лет, всего несколько дней до тридцати одного.

347

Однажды днем, у окна на втором этаже своей квартиры в Анате, Бассам увидел, как Абир катила автомобильную шину по уличной дороге. Обычные детские игры. С подружками такого же возраста.

Они с упоением перекатывали черную шину из одного конца улицы до цементной баррикады на другом конце. Перед этим был дождь, и во внутреннем резиновом желобе собралась вода. На Абир было новое платье, голубое с белым кружевом. Шина была небольшой, но неподъемной для девочек их возраста. Ее шатало из стороны в сторону так, что вода на дне плескалась туда и сюда, когда ее катили.

Каждые несколько секунд Абир и подружки отпрыгивали от шины и от брызг. Когда одна из девочек испачкалась, она исчезла на пару минут, а потом вернулась снова.

С одного конца улицы на другой. Снова и снова. Каждые несколько минут Бассам слышал, как открывается дверь в квартиру. Он слышал, как Абир подошла к раковине на кухне.

Постепенно до Бассама дошло, что она снова и снова возвращалась домой, чтобы оттереть грязные капли с платья. Проходило несколько секунд, она выходила наружу и присоединялась к игре, смеясь, перекатывая шину в конец улицы.

Чем дольше продолжалась игра, тем меньше дождевой воды оставалось в желобе, тем храбрее становились девочки, наклоняясь все ниже и ниже, толкая его вперед и назад, подзадоривая друг друга, чтобы посмотреть, кто увильнет от брызг.

Грязная дождевая вода, наконец, закончилась, они снова заполнили дно, но в этот раз вода была чище, и задор пропал.

Бассам смотрел, как она сидела на баррикаде, в своем бледно-голубом платье, размахивая ногами вперед и назад.

346

Они приезжали группами по четыре или пять машин. Бассам встретил конвой на КПП за пределами Анаты. Вместе они двинулись через город, большой грузовик замыкал колонну. Стояло воскресное утро, улицы были пусты.

Большинство из них не были в Анате никогда, а если и были, то только когда служили в армии. Они объехали кладбище с обратной стороны и подъехали к школе, вылезли из машин. Бассам всех пересчитал, тридцать три человека – мужчины и женщины. По толпе прошлась волна нервного гула. Они оделись консервативно – рубашки с длинными рукавами, джинсы, шляпы. Никаких оголенных рук, оголенных ног. Никаких кип конечно же. Они собирались небольшими группами. Они избегали говорить на иврите, говорили на английском. Они были на расстоянии одного вздоха до Стены. Они отмерили территорию мелом и вбили колышки в землю. Мужчины работали молотками. Женщины – лопатами. Ведра с грязью выносились и заполнялись снова. Они возвели забор из металлической сетки. Проложили ирригационную трубу. Делились бутылками с водой под палящим солнцем. Они поднимали головы на крик муэдзина. Приехало еще больше машин. Кирпичи складывались. Цементный раствор перемешивался. Ямы для столбов выкапывались.

К середине дня солнце опустилось за Стену, и конвой вывезли обратно из Анаты. На КПП дежурные солдаты смотрели вслед, когда они проехали мимо.

На следующие выходные они вернулись. Цемент затвердел, кирпичи стали стеной. Из грузовика появились листы настила из мягкой резины. Их развернули, аккуратно вырезали нужные элементы, разложили на земле. Приехал мусоровоз с песком. Когда яма была засыпала, восторженные порадовались. Их число разрослось теперь до одной сотни: осталось так мало работы, что большинству приходилось только наблюдать. Установили баскетбольное кольцо. Привинтили небольшую красную горку. Проверили вращающуюся металлическую карусель. Небольшой садик, площадью один квадратный метр, вспахали для того, чтобы посадить дерево в конце здания школы. Из рук в руки передавались ведра с краской. Присверлили табличку: Сад Абир. Еще одно радостное восклицание. Они клали друг другу руки на плечи. Делали фотографии. Вернулись в третий раз для посвящения.

Все время над ними парил небольшой метеозонд на высоте примерно трехсот метров.

345

344

Это была единственная детская площадка во всем городе Аната.

343

После того, как Бассам перестал использовать браслет с конфетами на лекциях, он положил его на прикроватный столик рядом с небольшим кожаным Кораном и голубым карандашом, которым Абир рисовала.

Когда годы спустя он купил дом в Иерихоне, то заметил, что книга и карандаш все еще были с ним, а вот браслет куда-то пропал. Он перекопал все коробки для переезда, одежду, бумаги, офисные материалы, но спустя какое-то время бросил его искать.

Он так и не нашел браслет: бывало, думал, что его смахнули в мусор, или, может быть, кто-то другой из детей съел его по ошибке.

342

В мечети рядом с их домом в Иерихоне, куда он чаще всего приходил на молитву, Бассам вызвался чистить ступени при входе. Его метла была сделана из веток держидерева. Простая и ритмичная работа, плетеные прутья скребут по жестким каменным ступеням.

Когда он метет, видит, как по сухой земле перекатываются ветряные вихры.

341

Ростки держидерева на участке иногда воспринимаются как знак, что земля не возделывается и не используется должным образом.

В израильских судах, в соответствии с интерпретацией Земельного кодекса Оттоманской империи тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, наличие чертополоха на сельских территориях часто используется как аргумент того, что земля не возделывается и, следовательно, ее можно объявить государственной собственностью и вернуть поселенцам.

340

Твой оазис ждет тебя.

339

Улица Долины огня. Дорога Вади