Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Один из местных парней отправился в Европу с Гитлеромдраться. В сорок втором, помнится. А вернулся в гробу под национальным флагом всорок третьем. Отец его всю жизнь в Ладлоу прожил. Так он чуть с ума не сошел,когда телеграмму получил. А скоро-скоро вдруг притих, присмирел. Он тоже зналоб индейском могильнике. И придумал, что делать. Решился, понимаете?

Снова у Луиса по спине поползли мурашки. Он долго ипристально смотрел на Джада, стараясь разгадать: придумал тот все нарочно илирассказывал правду? Нет, не придумал. Но так и просилось это объяснение: и ковремени и к месту.

— А почему вы мне об этом раньше не рассказали? — спросилнаконец Луис. — Тогда же… Когда мы вернули кота. Я же спрашивал, не пробовал ликто такого с людьми, и вы ответили: нет, не пробовал.

— Тогда вам незачем было об этом знать, — сказал Джад. — Асейчас — самое время.

Луис опять надолго замолчал.

— Это единственный случай?

— Во всяком случае, о других не знаю, — серьезно ответилДжад. — Может, кто и пытался еще, скорее всего. Уверен, что пытались. Как там уЕкклезиаста: нет ничего нового под солнцем. Иной раз сверкнет что-то, вроденовое, а на поверку — все то же, что и раньше. Все, что в мою бытность людипробовали сделать, и раньше без счета делали.

Он взглянул на свои руки в коричневых крапинах. В гостинойчасы пробили половину первого.

— Я думал, вам по профессии своей положено по признакамопределить болезнь… Вот и решил, что пора с вами поговорить. Моррисон изпохоронного бюро сказал, что вы попросили разъемный гроб со сдвижной крышкой, ане цельный, который заливается цементом.

Луис все смотрел и смотрел на Джада, не произнося ни слова.Старик покраснел, но взгляда не отвел.

Наконец Луис заговорил.

— Вы, Джад, похоже, за мной шпионили, все выведывали.Грустно это слышать.

— Ничего я не выведывал. Он мне сам сказал.

— Ясно, не напрямик, так окольным путем…

Джад еще гуще покраснел — лицо сделалось почти пурпурным, —но не ответил и не опустил глаз.

Луис тяжело вздохнул: навалилась невыразимая усталость.

— Да не все ли равно. Пропади все пропадом. Может, вы иправы. Может, я и подумывал кое о чем. Но только не прикидывал и не планировал.И, поверьте, когда гроб заказывал, мне не до того было. Я о Гейдже думал, итолько о нем.

— Не сомневаюсь. Но ведь вы в гробах прекрасно разбираетесь.У дядюшки, поди, насмотрелись.

Да, в гробах он прекрасно разбирался, верно. Цельныйрассчитан на вечность, в форму со стальным каркасом заливается бетон прямо вмогиле, и туда опускается гроб, а сверху цементируется особым составом. ДядяКарл говорил, что потом этот монолит не разъять.

Трудно определить, когда дядя Карл шутил или привирал, акогда рассказывал правду (особенно в своем кругу, к которому Луис приобщалсякаждое лето, работая в дядином похоронном бюро). Однажды он рассказалплемяннику, как ему выпало вскрывать могилу по заказу крупной фирмы. Эксгумация— извлечение трупа из могилы — дело тонкое, говорил дядя. Ведь у многих людейпроцедура эта связана с фильмами ужасов, с чудовищем доктора Франкенштейна в исполнениизнаменитейшего Бориса Карлова и Дуайта Фрая, сыгравшего Айгора. Нопредставление у людей складывалось совсем неверное. Открыть цельный могильник —работа пустячная для двух мужиков с лопатами и ломами. Только возиться импридется месяца полтора, не меньше. Так вот, в случае, о котором поведал дядяКарл, поначалу все шло удачно. Срыли могильный холм, подъемный кран зацепилкрышку, потянул, только она, естественно, не поддалась, и кран потащил наверхвсю бетонную коробку, почерневшую от грунтовых вод. Дядя Карл крикнулкрановщику, чтобы тот опускал груз обратно. Он хотел съездить в контору,привезти растворитель, чтобы крышку поднять отдельно.

Но крановщик либо не расслышал, либо из озорства решилвытащить всю бетонную клеть с гробом внутри — так малыши играют у автомата,«выуживая» грошовый приз. И этот дурачина, по словам дяди Карла, почти выудилвсю эту громаду — коробка уже на три четверти поднялась из земли, слышно былодаже, как на дне могилы плещет вода (всю неделю в Чикаго лил дождь). Только вдругкран покачнулся и нырнул в могилу, крановщик вывалился из кабины, разбиллобовое стекло и сломал себе нос. Так что компании эта развеселая комедияобошлась тысячи на три дороже обычного. А самое смешное, по мнению дяди Карла,в том, что шестью годами позже этого крановщика избрали профсоюзным боссомводителей в Чикаго.

О разъемных могильниках и говорить нечего: простой бетонныйящик помещается в могилу прямо в день похорон. Укладывается гроб, сверхузакрывают бетонной — из двух частей — крышкой. Поначалу их ставят в изголовье иизножье гроба и на цепях мало-помалу опускают. Каждая половинка веситкилограммов тридцать — сорок, не больше. Их ничем не закрепляют.

Такой могильник и одному открыть ничего не стоит. Видимо, наэто и намекал Джад.

Вытащить тело сына и захоронить в другом месте — парапустяков.

Тс-тс-тсс. НЕ СТОИТ ОБ ЭТОМ. ЕСТЬ МНОГО ТАЙН НА СВЕТЕ.

— Вы правы, я отличу цельный гроб от разъемного, — призналЛуис. — Но мне и в голову не приходило… не думал я о том, о чем вы подумали, ядумал.

— Знаете, Луис…

— Уже поздно, — перебил старика хозяин. — Поздно. Я пьян. Уменя сердце не на месте. Если уж вам так не терпится что-то рассказать,выкладывайте поскорее.

ПОЖАЛУЙ, МНЕ НЕ ПИВОМ, А МАРТИНИ НУЖНО БЫЛО НАКАЧАТЬСЯ.ТОГДА Б Я УЖЕ БЫЛ В СТЕЛЬКУ ПЬЯН, НИКТО Б НЕ ДОСТУЧАЛСЯ.

— Что ж, и на том спасибо, Луис.

— Итак, слушаю.

Джад помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ.

— В ту пору, ну, когда война шла, в Оррингтоне ещеостанавливались дальние поезда. Ну, Билл заказал катафалк, подкатил на станцию,к багажному отделению, чтоб там погрузить гроб с телом сына. Прибыл состав,четверо станционных ребят — и я среди них — сняли, значит, гроб. А офицер, чтоза этот гроб отвечал — ну, он вроде как от армейской похоронной службы — дажеиз вагона не вышел, так напился. При нем еще одиннадцать гробов, их дальшевезти.

Поместили, значит, мы Тимми в машину, под катафалк намбольшущий «кадиллак» определили. А в ту пору самая главная забота — побыстреесхоронить солдатика, ведь везли-то издалека. Билл Батерман ни слезинки неуронил. Лицо застыло, и такое… как бы сказать… вроде как задубелое сделалось.Машинист Хью Гарбер говорит, у офицера-сопроводителя работы хоть отбавляй. Наузловой станции гробов навезли видимо-невидимо, и все на юг нужно отправить.Подходит, говорит, к нам офицер, вытаскивает из кармана фляжку с дешевым вискии — к машинисту: «Ну, что, мистер механик, вы хоть знаете, что у вас не поезд,а кладбище на колесах?» Тот только головой мотает. «Так вот, знайте. У нас вАлабаме поезда с покойниками иначе и не называют». Вытаскивает из другогокармана список. «Вот, сначала два гроба в Хьюлтоне выгрузить, один — вПасадамкиге, два — в Бангоре, один — в Дерри, один — в Ладлоу… Я точномолочник, что бидоны да бутылки по домам развозит. Хотите выпить?» Хью, ясноедело, отказался, говорит, в Бангоре у начальства нюх на виски больно уж острый.Ну, офицер с пониманием отнесся, Хью ведь тоже его за пьянку не попрекнул. Вобщем, едут, сгружают гробы под звездным флагом там и сям. Всего-то их штукдвадцать набралось. И так до самого Бостона: слезы родных, стенания. А тут, вЛадлоу — этот Билл Батерман, сам словно мертвяк, вот-вот душа засмердит. Вобщем, после рейса Хью напился и впервые в жизни пошел к шлюхе. А проснулся — унего на лобке вши кишмя кишат, да такие кусачие! Нет, говорит, больше в такиерейсы никакими коврижками меня не заманишь.