Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми - Тайный адвокат

помощи государства и получаете пособие, а противное Министерство труда и пенсий ошибочно налагает на вас санкции, вы сами по себе. Если ваш дом пришел в негодность и ваш домовладелец незаконно отказывается его ремонтировать, вы сами по себе. Если вы стали жертвой серьезного преступления и нуждаетесь в компенсации, чтобы попытаться собрать свою разбитую жизнь, вы сами по себе. Если, не дай бог, вы потеряете мужа, жену или ребенка в ужасном несчастном случае и будет проводиться расследование, государство оплатит услуги адвокатов, которые будут представлять полицейских или чиновников. Но не семьи погибших. Вы предоставлены сами себе (95).

Председатель Комитета по общественным счетам Маргарет Ходж назвала подход Минюста к закону LASPO «эндемическим провалом». Возможно, она была слишком добра. Это была согласованная кампания, создаваемая годами разными правительствами, чтобы обмануть избирателей насчет юридической помощи, чтобы сделать жизнь тех, кто находится у власти, немного более комфортной. То, что министры вроде Доминика Рааба даже после принятия закона LASPO все еще продолжали распространять миф о самой дорогой системе юридической помощи, даже когда правительство в 2019 году наконец опубликовало, с опозданием почти на год, свой обзор последствий введения закона LASPO. В нем тогдашний министр юстиции Дэвид Гаук в первом абзаце предисловия все еще защищал реформы и ссылался на давно растаявший бюджет юридической помощи в 2 миллиарда фунтов стерлингов (96), говорит о том, что Министерству юстиции по-прежнему очень далеко до откровенности и искренности в дискуссиях о юридической помощи. Выкроив около миллиарда фунтов из бюджета на юридическую помощь (97), для решения выявленных проблем правительство выделило из этих денег в общей сложности восемь миллионов фунтов, даже не потрудившись закрасить оставшиеся после землетрясения трещины.

«Меня очень огорчает то, – сказала Маргарет Ходж Минюсту в 2014 году, – что вы взялись за это, совершенно ни в чем не разобравшись. Когда вы меняли правила, вы понятия не имели, как это отразится на людях» (98). Теперь правительство знает о последствиях, однако по-прежнему твердо стоит на своем, и единственное возможное объяснение заключается в том, что ему просто-напросто наплевать.

Глава седьмая. Наша свобода

В этой главе я хочу поговорить о своей области повседневной практики – уголовном правосудии. Для тех, кто читал книгу «Тайный адвокат. Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость», многое может показаться знакомым, однако здесь я сделаю упор на другое. Мы не будем рассматривать, как именно уголовное правосудие работает (или не работает) на практике, – вместо этого мы поговорим о том, как обсуждаем наше уголовное правосудие, о тех историях, которые мы рассказываем себе – и которые нам рассказывают люди при власти, – о том, для кого оно предназначено.

Ведь насчет уголовного правосудия – пожалуй, в большей степени, чем любой другой области права, – свое мнение есть почти у каждого. Причем вполне понятно, почему тема преступности зачастую вызывает столь острую инстинктивную реакцию. Уголовные преступления являются наиболее серьезными нарушениями законодательства, несущими наибольшие последствия. Самые ужасные из них заставляют нас задуматься о тех невообразимых вещах, которые мы способны делать друг с другом. Даже самые мелкие уголовные преступления по своей природе представляют собой настолько серьезные нарушения прав других людей или общества, что государство не может оставаться в стороне. Недостаточно – как это делается в гражданском праве – указать пострадавшей стороне в направлении зала суда и предложить ей взять на себя ответственность и расходы за судебное разбирательство, если она твердо намерена добиваться возмещения ущерба. Вместо этого государство вмешивается, чтобы исключить спор между гражданами и пропустить его через механизм системы уголовного правосудия. Частные лица сохраняют свою роль в качестве истца и/или свидетеля, но их боль и страдания берет под свою ответственность государство; дело переходит в собственность государства как преступление не только против непосредственно пострадавшего человека, но и против всех нас. Обвинителем выступает не частное лицо, а Корона. Вопреки распространенному мифу, пострадавшая сторона не решает, стоит ли «выдвигать обвинения»; решение о возбуждении уголовного дела принимает Корпус констеблей Ее Величества и Королевская прокурорская служба (1).

Мы все заинтересованы в уголовном правосудии. И даже если нам посчастливилось избежать прямого столкновения с его ледяной хваткой, мы можем инстинктивно сочувствовать тем, кто стал жертвой. Когда мы читаем эти ужасные истории о причиненном вреде, страданиях и потерях, мы невольно мысленно ставим себя или своих близких на место жертвы. Мы позволяем себе хотя бы на секунду задуматься о том, что это наш ребенок мог пострадать, наш дом могли ограбить, нашего супруга мог сбить насмерть нетрезвый водитель.

Между тем, когда мы слышим о каком-то уголовном деле, мы редко когда задумываемся об обвиняемом – не говоря уже о том, чтобы испытывать к нему сочувствие. Эта сторона правосудия вызывает у нас куда меньше интереса.

НИКОМУ НЕ ХОЧЕТСЯ ЗАДУМЫВАТЬСЯ О ТОМ, ЧТО ЕГО ТОЖЕ МОГУТ ОБВИНИТЬ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

Подобная участь постигает каких-то других людей – людей, которые привлекают внимание государства. Людей, которые этого заслуживают. Как результат, когда мы обсуждаем уголовное правосудие, мы склонны упускать из виду или воспринимать искаженно принципы, лежащие в основе системы. В частности, это касается нашего понимания того, для чего эта система предназначена и почему она предоставляет такую защиту людям, обвиняемым в совершении уголовных преступлений.

Четкое разделение на «жертв» и «преступников», хороших и плохих, достойных и недостойных, приводит к распространенному представлению о несбалансированной системе, которая осыпает привилегиями не тех людей.

Идея о том, что защита, являющаяся неотъемлемой частью уголовного процесса, скорее мешает правосудию, чем обеспечивает его, не нова. Но если эту идею оставить без контроля, то она будет представлять опасность, так как станет прикрытием для тех, кто в своих корыстных целях хотел бы эту защиту ослабить. Защиту, в зависимости от которой – как бы трудно ни было это представить сейчас, сидя в комфортной обстановке собственного дома, – вы или ваши близкие можете однажды оказаться, чтобы сохранить свою свободу. Вот почему, когда нас призывают согласиться с предвзятостью уголовных судов в пользу обвиняемых и необходимостью реформирования существующей системы, очень важно, чтобы мы до конца понимали, что именно мы обсуждаем и на что можем невольно согласиться.

Для того чтобы разобраться с теми историями, которые мы слышим об уголовном правосудии, нам нужно вкратце ознакомиться с некоторыми основными принципами работы уголовных судов. Этому будет посвящена первая часть данной главы. Во второй и третьей частях мы рассмотрим, как наше понимание двух ключевых принципов – бремя и стандарт доказывания, а также право