Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми - Тайный адвокат

Это означало, что детям вроде Флоренс, о которой шла речь во вступлении к главе, было отказано в помощи. Если они хотели остаться в стране, в которой жили всю свою сознательную жизнь, они должны были самостоятельно представлять свои интересы в сложных судебных разбирательствах, порой выступая в суде против адвокатов Министерства внутренних дел.

Это также означало, что взрослые люди, имеющие подлинное право остаться в стране – люди, прожившие в Великобритании десятилетия, но не имевшие нужных документов, – были не в силах оспорить произвольные, несправедливые и незаконные решения Министерства внутренних дел. Любой человек, втянутый в скандал Windrush, должен был найти деньги на оплату услуг частного адвоката, в дополнение к сбору в размере 2389 фунтов стерлингов за подачу заявления на бессрочный вид на жительство. Перед уходом с поста министра внутренних дел в 2018 году Эмбер Радд нашла время, чтобы сообщить парламенту, что она по-прежнему не видит веских причин для пересмотра ограничений по правовой помощи в этой области (86).

В августе 2018 года, после судебного разбирательства, правительство с запозданием согласилось изменить правила, чтобы вернуть несопровождаемых детей в сферу действия юридической помощи по иммиграционному праву (87). Однако ущерб, нанесенный тысячам детей (88) за прошедшие годы, вряд ли удастся исправить.

Выше мы коснулись нескольких юридических проблем, возникших в результате принятия закона LASPO и связанных с ним нормативных актов, но их было гораздо больше. В 2014 году был успешно оспорен критерий финансирования «исключительных случаев». Попытка ограничить предоставление юридической помощи только лицам, проживающим в Великобритании не менее года, была признана незаконной (апрель 2016 года), равно как и ограничение юридической помощи для заключенных (апрель 2017 года).

В реакции Министерства юстиции на то, что суды неоднократно указывали ему на незаконность действий, явно недоставало раскаяния. Крис Грейлинг написал статью в газету Daily Mail, в которой порицал «левых агитаторов», инициирующих судебные обзоры, чтобы помешать его ведомству (89), и незамедлительно ввел ограничения на возможность граждан подавать заявления о пересмотре судебных решений. Критерии предоставления юридической помощи по делам о пересмотре судебных решений были ужесточены, что привело к отсечению половины исков в период с 2013 по 2017 год. В докладе палаты общин в 2018 году выражалась озабоченность в связи с тем, что «совершенно очевидно, что эти изменения урезают количество дел, где присутствует обоснованная озабоченность правами человека и где необходим доступ к правосудию» (90).

Правительство между тем добилось своего: юридическая помощь была отменена, и миллионы людей лишились возможности подать в суд на государство. А в качестве подстраховки людей лишили еще и возможности оспаривать решения об отмене юридической помощи. Шах и мат.

И, возвращаясь к тому, с чего мы начали эту главу, следует отметить, что эти нападки на право доступа к правосудию затронули не только людей уязвимых и обездоленных, лишенных защиты закона. Они затронули всех нас. Закон LASPO был актом грубого конституционного вандализма, подрывающим связывающие нас правовые узы. Его разрушительный эффект заключается не только в искалеченных жизнях отдельных людей, не только в том, что люди в судах оказались брошены на произвол судьбы, – он очернил всю нашу систему правосудия. Дела так и не были рассмотрены, решения не были вынесены, иски, которые могли быть выиграны при наличии квалифицированного адвоката, способного юридически грамотно изложить доводы, проиграны, прецеденты так и не были созданы, несправедливые законы и политические решения так и не были оспорены. Безнравственные домовладельцы, безразличные государственные чиновники и корыстные министры получали свободу действий, наблюдая, как у их жертв из рук вырывают щиты. То, что происходит в залах судебных заседаний, отражает и формирует ландшафт нашего общества. Ущерб, нанесенный законом LASPO, неизмерим.

Правительство предупреждали. Снова и снова. Члены парламента, пэры, благотворительные организации, юристы, судьи. Его собственный Совет по гражданскому правосудию, орган, созданный для консультирования правительства по вопросам гражданского правосудия, предостерегал его против введения ограничений. Но правительству было все равно. И Минюст признал это в 2014 году. Его старшие государственные служащие признались перед Комитетом по государственным счетам палаты общин, что Министерство юстиции не проводило никаких исследований перед введением ограничений. Оно не рассмотрело, например, последствия для других областей государственных расходов. Оно даже не попыталось выяснить, не приведут ли сэкономленные на юридической помощи в виде консультаций по жилищным вопросам два миллиона фунтов к дополнительным ста миллионам фунтов расходов на лечение психических расстройств, которые придется на себя взять нашей НСЗ. «Правительство отчетливо понимало, что ему необходимо быстро внести эти изменения, – сказала депутатам постоянный секретарь Минюста Урсула Бреннан. – Не было возможности провести исследование нынешнего режима». На вопрос о том, какие доказательства были рассмотрены, последовал ответ: «Достаточно было того, что правительство выразило намерение сократить расходы на юридическую помощь» (91).

И все это, справедливости ради, было ясно еще с 2010 года. Когда в интервью Кену Кларку были высказаны опасения Совета по гражданскому правосудию о том, что расходы будут переложены на НСЗ, он легкомысленно отмахнулся от них как от «агитационной чепухи», в очередной раз вспомнив байку о самой дорогой системе юридической помощи (92). Когда беспокойство возросло после того, как Крис Грейлинг ускорил сокращение правовой помощи по уголовным делам, газета Mail успокоила своих читателей тем, что «предположение о том, что реформы мистера Грейлинга направлены против бедных и уязвимых слоев населения, крайне ошибочно. Скорее они сократят доходы некоторых из самых высокооплачиваемых адвокатов в стране, остановят заключенных, подающих необоснованные иски против государства, и перекроют кран юридической помощи для очень богатых людей» (93). Лео Мак Кинстри в газете «Экспресс» отверг предположение о том, что эти сокращения подрывают верховенство закона, усмехнувшись, что «сложно представить более абсурдные паникерские разговоры» (94).

Но это не было паникерством. Это не было абсурдом. Это было чистой правдой. Реальный и долговременный ущерб был нанесен самой сути нашей системы правосудия. Люди, которые нуждались в юридической помощи для защиты своих прав, были сознательно и преднамеренно брошены на произвол судьбы. В результате чего человеческие жизни были разрушены.

Я написал бо́льшую часть этой главы в прошедшем времени, как будто закон LASPO и его последствия являются позорным отклонением в нашей истории, однако наше настоящее немногим лучше.

ЕСЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ СТРЕССА ВЫ ЗАБОЛЕЛИ И НЕ МОЖЕТЕ РАБОТАТЬ, НО НЕКОМПЕТЕНТНЫЙ ЧАСТНЫЙ ПОДРЯДЧИК ОШИБОЧНО ПРИЗНАЛ ВАС ГОДНЫМ К РАБОТЕ И ЛИШИЛ ПОСОБИЯ ПО НЕТРУДОСПОСОБНОСТИ, ВЫ САМИ ПО СЕБЕ.

Сейчас, если вас несправедливо уволили с работы, вы предоставлены сами себе. Если, не имея возможности ориентироваться в системе судов по трудовым спорам без юридической помощи, вы прибегаете к