Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев

– Поздно ты приехал, мил человек.

– Почему?

– Померла Катя два дня назад. Родители ее, Виталий и Надежда, слава богу живы пока. Но не приведи господи, кому такое пережить – хоронить своего ребенка.

– Как умерла? – в глазах Алексея потемнело, он схватился рукой за забор.

– Родители, говорю, поехали на похороны. В Москве они. Нету никого дома.

– Не может быть! – земля уходила из-под ног, Алексей старался найти опору, но не мог, пошатнулся и выдрал штакетину, припал на правое колено.

– Болела она долго, – продолжила сообщение-некролог сердобольная старушка, подошла к Алексею и подала руку, – сынка ее старшего убили. Она сильно переживала. Твоего сынка-то, надо понимать. Так что нету у тебя здесь боле родных.

– Извините, – прошептал Алексей, опершись о плечо Клавдии Петровны.

– Нина Никифоровна-то жива? – спросила Клавдия Петровна.

– Жива маманя. Адрес ее в Москве вы не знаете?

– Адреса не знаю. А ты мамаше передавай привет при встрече. Жаль, что уехала. Баба она была не плохая, хотя и вредная.

– Ага, – Алексей отпустил плечо Катиной соседки, – пойду я.

– Иди, чего уж тут тебе ошиваться, – Клавдия помахала Алексею во след, что-то прошептала про пути господни, которые как известно неисповедимы.

Алексей, пошатываясь, прошел по главной улице. На минуту остановился у своего дома. Здесь жили совсем чужие люди. Хотя, возможно, он их знал? Какая теперь разница. Ведь Кати больше нет. И все теперь напрасно. Напрасно он ехал. Напрасно надеялся. Напрасно уволился. Напрасно жил…

Зашел в магазин и купил бутылку самой дорогой водки, которая была в сельском магазине. Мог себе позволить. Карманы внушительно оттопыривали пачки Евро.

– Когда автобус на Торжок? – спросил у незнакомой продавщицы кавказской наружности. Таких в детстве он не помнил, видно приехали позже, уже в российское время.

– 15—30, – ответила хозяйка кассы и отсчитала сдачу.

– Не часто.

– Так некому ездить, в деревне живут одни бабки. Они не ездят в город или на работу. Сидят по домам, только раз в неделю приходят за хлебом. Вы на такси езжайте. Так быстрее будет.

– Телефон таксопарка дадите?

– Держите, – продавщица чирканула набор цифр на кассовом чеке и протянула бумажку Алексею.

– Благодарствую, – Алексей отвинтил крышку бутылки и приложился к горлышку. Поморщился, занюхал рукавом, – отвесьте мне еще колбасы Краковской с полкило и половинку черного.

– Половинку не буду резать. Кому я вторую половинку продам? Берите целую.

– Хорошо, давайте целую, – согласился Алексей.

Хлеб был холодным и твердым. Наверное, вчерашний или позавчерашний. Хорошо, что еще не плесневый. Когда выпекался этот хлеб, Катя еще была жива подумал Алексей.

Такси приехало слишком быстро, подумал Алексей. Чего не бывает. Сервис развивается. Это вам не Советский Союз. Алексей сел на заднее сиденье и приложился к бутылке еще раз. Отломил кусок Краковской колбасы. Закусил. Вкусно. Еще бы огурчика малосольного…

С Нового года Катя почти не вставала с кровати. Лариса на смену с другой медсестрой Мариной находились все время рядом. На старый Новый год, 13-го января Кате вдруг стало легче. Она даже оделась и вышла на воздух. Приятный холод наполнил свежестью уставшие от лежания легкие.

– Тебе теперь нравится холод, – подумала Катя, – всю жизнь стремилась к теплу. А теперь твоя стихия мороз. Жаль. В тепле было неплохо.

– Жаль умирать, – сказала она Ларисе, которая поддерживала ее за локоть, – красиво здесь.

Яблони в саду были покрыты толстым слоем инея, бело-голубые тени стелились по насту. По небу пролетал самолет, может из Турции, а может в Америку. Хорошо, что Артем не приехал. Что ему здесь делать. В новой стране будет лучше. Может быть.

– Вы еще поправитесь, – Лариса погладила ладонь Кати через варежки.

– Не смеши меня, – улыбнулась Катя, потом рассмеялась, закашлялась, и они ушли в дом.

Приступ кашля длился минут десять, и совсем вымотал Катю. Легла на кровать, и больше уже не вставала.

Утром четырнадцатого января Катя попрощалась с Ларисой. Сергей был в «командировке».

– Прости, если что, – были ее последние слова.

Катя заснула или потеряла сознание. Лариса домой в этот день не пошла, осталась рядом. Пришла Марина. Две девушки сидели по краям постели. Иногда плакали. Катя во сне улыбалась.

Ей снился сон, что она спускается к реке по узкой тропинке сквозь высокую траву. В реке, она слышала, плескался Ванька.

– Ваня, – позвала она сына, – иди покушай. Все готово.

– Сейчас, мам, – ответил сын.

– Давай побыстрее, – мать добавила строгости в голос.

Катя раздвинула камыш и увидела песочный пляж. Вместо реки – широкое изумрудное море. Над мелкими волнами парили чайки. Катя ступила на влажный песок и скинула домашние тапочки, в которых она почему-то пришла на речку.

– Сын, ты где? – крикнула Катя, – Ванечка!

– Я здесь, мам, – Катя услышала голос справа.

По прибрежному песку к ней шел ее взрослый сын. В расстегнутой белой рубашке, которая развевалась на ветру. Белые льняные широкие штаны. Босиком. Короткая стрижка-ежик, как у Алексея в Турции. Ванечка улыбался.

– Привет, – Ванечка подошел, взял Катю за руки и поцеловал ладони.

– Ванечка, мой Ванечка, – Катя погладила сына по волосам, – ты совсем большой.

– Катя, – услышали они голос сзади. Обернулись. С левой стороны пляжа к ним спешил Алексей. В белой расстегнутой рубашке, в белых льняных широких штанах, босиком. На голове стрижка-ежик, как у Ванечки.

– Папа, – то ли спросил, то ли признал отца Ванечка.

– Он самый, – кивнула Катя.

– Привет, мои дорогие, – Алексей поцеловал Катю в щеку, пожал руку и обнял сына.

– Тебе не стыдно? – спросила Катя.

– Почему мне должно быть стыдно?

– Я замужем, кругом люди, – улыбнулась игриво Катя.

– Теперь мне можно, – Алексей обнял Катю правой рукой, левой рукой взял за руку взрослого сына. Они пошли вместе по узкой песчаной косе прямо к центру моря. На горизонте виднелись пальмы, на которыми кружились аисты. В заходящих лучах солнца сверкала серебром крыша их большого нового дома.

22 февраля 2022 года недалеко от железнодорожной станции Колодези в шести километрах от города Торжок при расчистке дороги грейдер вывалил на обочину труп неизвестного мужчины. При нем не было документов, телефонов, карточек, денег, бумажек, по которым можно было идентифицировать труп. На вид мужчине было около пятидесяти лет.

Вскрытие показало, что мужчина в момент смерти был сильно пьян. Многочисленные гематомы говорили, что мужчина, вероятно, попал под машину, и его отбросило в снег. Возможно, тело пролежало в снегу больше месяца.

11.09.2023

Д. Петрово г. Торжок Калининская, она же Тверская, область, РФ

Запах твой…

В последние два дня Петр с трудом доходил до дома. Вот и сегодня вернулся уставший. «Заболеваю, – решил он, – надо бы дотерпеть до новогодних праздников, тогда отлежусь». Коллеги по работе чихали и кашляли через одного. Шла вторая половина декабря. Вирусы и респираторные инфекции выбивали работников из графика. Оставшимся в строю сотрудникам приходилось работать за двоих-троих. Еще хорошо, что начальство с пониманием относилось к сложившейся ситуации. Шеф за просчеты и ошибки не штрафовал, лишь устало смотрел куда-то вдаль.

Скинув куртку, Петр проследовал в ванную. Снял одежду. Вчера рядом с ним непонятно откуда появился странный запах: смесь нашатырного спирта и горелой серы. Нельзя сказать, что запах противный, но и приятным его не назовешь. Да и откуда ему взяться? Горячая вода, затем холодная, горячая…

Жесткой щеткой Петр растер кожу до красна. Мутная серая водица, вращаясь по часовой стрелке, нехотя стекала в канализацию. Показалось, запах исчез. Откуда же он все-таки взялся? Раньше его не было. Он точно знал. Может, Петр подхватил вирус? Говорят, что у зараженных изменяются ощущения по части запахов и вкусов. Когда он мог заразиться? Маску носил, ни с кем не контактировал, в гости не ходил, даже на метро не ездил. Нет, вирус – исключено.

Выйдя из ванной, Петр вновь почувствовал серный запах. Глянул в зеркало: темный