Охотники за пламенем - Хафса Файзал

Ветерок обдувал листья пальмы, охлаждал кожу. Взмахнув крыльями, в небо взмыла птица.

Беньямин взглянул на остальных.

– Здесь, на Шарре, будучи свободными от ловушек Арза, мы все владеем силами. Единственное отличие Охотницы состоит в том, что она использовала их годами.

Благодаря Арзу. Небеса милостивые. Этот проклятый лес кипел волшебством. И Зафира ходила туда годами.

– В чём заключаются мои способности? – уточнила Зафира. Дышать становилось всё труднее.

Беньямин внимательно посмотрел на неё карими глазами.

– А ты спроси у нашего принца. У него и у Альтаира. Они правы в своих догадках.

Ни один из сарасинцев ни капли не удивился. Бросив на них неистовый взгляд, Зафира вскочила на ноги, чуть не споткнувшись о песок.

Она взглянула на Беньямина, который непринуждённо сидел на ковре с золотой бахромой.

– Скажи мне, – выдохнула она. – Кто я?

– Da’ira.

– Что? – переспросила Охотница, чувствуя, как рушатся грани её рассудка.

– Ты – компас в шторм, проводник в темноте. Ты всегда находишь дорогу, Зафира бинт Искандар.

Его слова эхом отозвались в голове Зафиры.

Нет – она была газелью в пустыне, уязвимой перед стаей львов. Охотница отпрянула, бросив взгляд на принца и его генерала. Затем на Кифу и Беньямина.

И сделала то, что газель умеет лучше всего.

Бросилась бежать.

Зафира мчалась сквозь зелень оазиса, игнорируя их зов, игнорируя неотступный, обжигающий взгляд наследного принца Аравии.

– Отпусти её, – раздался тихий голос Насира, отчего Зафира чуть замедлила бег. – Ей нужно время.

Охотница не стала ждать ответа Альтаира. Она спряталась среди множества финиковых пальм, прижалась спиной к колючему стволу и затаила дыхание. Деревья приветствовали её, шептали, сворачиваясь в коконы.

«Постой немного. Передохни».

Тени отражали её страдания. Финиковые пальмы поникли, когда Зафира рухнула на колени.

Она моргнула, и они вновь выпрямили спины.

Da’ira. Она всё катала на языке древнее сафаитское слово. Компас.

Вот почему она никогда не задумывалась, как отыскать Джаварат на заброшенном острове. Способности сами вели её в нужное место. Вели многие годы.

Она не сбивалась с пути, не теряла рассудка. Она просто охотилась в Арзе, не попадаясь никому на глаза. Благодаря силам она выходила из леса в здравом уме.

Баба.

Каждый раз, когда Баба уходил в Арз, он брал с собой Зафиру. Держал её за руку. Охотился с ней. Следовал за ней. До самого последнего дня. До того дня, когда Арз свёл его с ума, исказил его сознание.

Если бы только она знала.

– О снег милосердный, – выдохнула Зафира, вспоминая бешеный гул в крови, который вёл её верной дорогой.

Из всего, чем она могла владеть – огня, тьмы, иллюзий, – ей было даровано чувство направления. Она и не предполагала, что оно может быть даром.

От деревьев отразился истерический смех. Зафира натянула лук, но вдруг осознала, что смех породило её собственное сломленное «я». С губ сорвался всхлип. Эта слабость… Она не принадлежала Охотнице. Она сбивала с толку, разрывала сердце в клочья.

Внезапно всё обрело смысл. Почему сарасинцы пытались похитить её в Деменхуре. Почему Альтаир и принц «объединились» с ней. Они просто хотели воспользоваться её даром и найти Джаварат. Зафира вздрогнула, вспомнив серые глаза Насира, следившие за ней каждую секунду. Теперь она поняла, почему он наблюдал за ней, почему спас от ифрита.

Он защищал свой «компас».

Всё это время он знал, а значит, знал и султан. Или, по крайней мере, у султана имелось предположение и власть действовать в соответствии с ним.

Все они были верны одному королевству, но Серебряная Ведьма и султан, похоже, не ладили друг с другом. Они разошлись в своих интересах. Между ними вспыхнула вражда, причин которой Зафира не понимала. Как не понимала того, зачем принц и генерал пытались её убить.

Возможно, ни одна из сторон не одобряла Зафиру.

Она вовсе не возглавляла список охотников Серебряной Ведьмы. Она и была этим списком. Единственным известным охотником, который мог найти Джаварат. Если бы она не ходила в Арз, если бы не добывала еду для деревни, ни Серебряная Ведьма, ни султан Гамек никогда бы о ней не узнали. Джаварат так бы и оставался затерянным, пока какой-нибудь другой компас не раскрыл бы свои способности. Если другой компас вообще мог существовать.

Великие небеса. Способности, силы. Исчезновение волшебства.

Зафире захотелось лечь. Нет, нельзя. Она же вроде не старец.

Косые солнечные лучи сияли золотом на зелёной листве перед ней, там, где в тишине открывалась тропа. Яркие цветы распускали лепестки, маня к себе нежным перезвоном.

«Будь свободной, Охотница», – шептали они.

Тени безмолвно напоминали, что ей никто был не нужен. Она могла находить путь от оазиса к оазису, от руин к руинам, могла найти эту жалкую книгу. Могла в одиночку вернуть Аравии волшебство, не беспокоясь о том, кто с кем в союзе и кто планирует её убить.

Но.

Она вспомнила нежное прикосновение ткани к своей коже. Печаль в глазах принца. Смех Альтаира. Настойчивость Беньямина. Тень, преследующую тёмные глаза Кифы.

Зафира жаждала ответов. И ответы эти хранил Беньямин.

И тогда она повернула назад, надеясь, что не пожалеет о своём решении.

Насир смотрел на деревья и ждал – надеялся, – что Зафира вернётся. Надежда – редкая гостья в душе Принца Смерти.

Хотя Беньямин и был виноват в побеге Зафиры, Насир кое-что узнал из его рассказа. Сафи дал ответы на многие вопросы, которые принц никогда не решался задать.

– От напряжения я скоро состарюсь, – простонал Альтаир, занимая руки клинками. То, насколько весёлым и смертоносным он мог быть в одно и то же время, не могло не настораживать.

– С возрастом люди становятся мудрее, – отметила Кифа. Судя по выражению её лица, Альтаира она мудрым не считала.

– И это говорит девушка, которая сопровождает болтливого сафи. Зачем ты вообще пришла? – спросил Альтаир.

Пелузианка не вздрогнула, даже невзирая на вытянутые клинки.

Какое-то время Кифа изучала генерала, а затем пожала плечами.

– Волшебство. Месть. Ничего необычного.

Альтаир засмеялся. Насир попытался удержать губы от улыбки. Rimaal. Никогда прежде ему не приходилось сдерживать столько улыбок.