Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Лэнгдон и Виттория остались одни перед двустворчатой дубовойдверью, ведущей в святая святых секретных архивов Ватикана. Колоннада, вкоторой они находились, производила странное впечатление. Покрывающие мраморныйпол роскошные ковры откровенно диссонировали с электронными камерами слежения,вмонтированными в потолок среди резных деревянных херувимов. Лэнгдон назвал просебя этот стиль стерильным ренессансом. На стене рядом с дверями виселанебольшая бронзовая табличка, на которой было написано:

АРХИВЫ ВАТИКАНА

Смотритель падре Жаки Томазо

Святой отец Жаки Томазо. Это имя Лэнгдон знал по письмам сотказом, которые копились на его рабочем столе. «Дорогой мистер Лэнгдон, свеликим сожалением я вынужден вам отказать…»

С сожалением. Полная чушь. После того как здесь появилсяэтот Жаки Томазо, Лэнгдон не слышал ни об одном американце некатолическоговероисповедания, получившем допуск к секретным ватиканским архивам. Историкиназывали его «жандармом». Жаки Томазо слыл самым непреклонным библиотекарем наземле.

Лэнгдон не очень бы удивился, если бы, открыв дверь, вдругувидел Томазо в камуфляже с каской на голове и с базукой в руках. Но подобноебыло все же из области фантастики. За дверью, естественно, никого не оказалось.

Лишь тишина и мягкий свет.

Archivio Vaticano. Мечта всей его жизни.

Оглядевшись по сторонам, Лэнгдон вначале ощутил некотороесмущение. Ученый понял, каким безнадежным романтиком он в душе оставался.Оказалось, что его представление о том, как выглядит архив, было страшно далекоот реальности. Он не увидел здесь ни запыленных деревянных полок, уставленныхпотертыми томами, ни монахов, составляющих каталоги при свете свечей, нивитражей, ни прелатов со свитками в руках…

Здесь не было ничего даже отдаленно напоминающего этувоображаемую картину.

С первого взгляда помещение казалось затемненным авиационнымангаром, в котором кто-то соорудил десяток стоящих отдельно друг от другакабинок для игры в ракетбол. Лэнгдон знал о существовании в архивах герметичныхстеклянных кубов и не очень удивился, увидев их здесь. Влажность и сменатемпературы наносили непоправимый ущерб старинным книгам и рукописям. Для тогочтобы обеспечить их сохранность, требовались специальные помещения,обеспечивающие оптимальную влажность и предохраняющие книги от воздействиясодержащихся в воздухе природных кислот. Лэнгдону приходилось сиживать в такиххранилищах, и он всегда нервничал, входя в герметичный куб, подача кислорода вкоторый зависела от дежурного библиотекаря.

В стеклянных ячейках царила какая-то призрачная полутьма.Единственным источником света в них была небольшая скрытая под колпаком лампа вдальнем конце каждого стеллажа. Глаз Лэнгдона едва улавливал бесконечные рядыполок, каждая из которых была заполнена историей. Да, это был поистинебесценный кладезь сведений.

Виттория, судя по ее виду, тоже была потрясена. Она стояларядом с ним и молча смотрела на прозрачные стеклянные кабины.

Поскольку времени у них не было, Лэнгдон решил не искать вполутемном помещении библиотечный каталог, представлявший собой огромный том, вкотором были указаны все находящиеся в хранении материалы. В глаза емубросились несколько компьютерных терминалов, установленных в разных концахзала.

— Похоже, мы имеем дело с системой «Библион». Индексархивов компьютеризован.

— Это облегчит нашу задачу? — с надеждой спросилаВиттория.

Лэнгдон очень хотел бы разделить надежду девушки, но ончувствовал, что это плохая новость. Подойдя к терминалу, он нажал несколькоклавиш, и его опасения тут же подтвердились.

— Старый добрый метод, — сказал американец, —был бы для нас гораздо полезнее.

— Почему?

— Да потому, что обычный каталог не защищен паролем.Может быть, талантливые физики являются прирожденными хакерами? — спросилон с улыбкой.

— Я могу вскрывать устрицы, и это, пожалуй, все, —улыбнулась она в ответ.

Лэнгдон глубоко вздохнул и повернулся к прозрачным фантомамхранилищ. Подойдя к одному из стеклянных кубов, он вгляделся в его затемненноенутро. Ученый напряг зрение и увидел обычные уставленные книгами стеллажи,ячейки для хранения свитков и несколько столов для работы с архивнымиматериалами. Поскольку его глаза несколько адаптировались к полумраку архива,он сумел, хотя и с трудом, прочитать светящиеся таблички, прикрепленные к торцукаждого из стеллажей. Как и в обычных библиотеках, на табличках указывалосьсодержимое каждого стеллажа. Медленно двигаясь вдоль прозрачной преграды, ончитал:

ПЕТР ОТШЕЛЬНИК…

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ…

УРБАН II…

ЛЕВАНТ…

— Здесь все обозначено, но не по алфавиту, —сказал он, продолжая вглядываться в стеллажи.

Подобный подход к каталогизации Лэнгдона нисколько неудивил. Древние архивисты почти никогда не составляли алфавитных каталогов,поскольку имена многих авторов не были известны. Упорядочить по названиямсобрание книг тоже было нельзя, так как многие из них не имели заголовков, анекоторые представляли собой лишь отдельные фрагменты пергамента. Поэтомубольшая часть каталогов велась в хронологическом порядке. Однако библиографыВатикана, похоже, не придерживались и хронологии.

— Судя по всему, здесь разработали свою систему, —сказал Лэнгдон, всем своим существом ощущая, как бегут драгоценные минуты.

— Неприятный сюрприз.

Лэнгдон снова всмотрелся в таблички. Указанные на нихдокументы охватывали столетия, но все они, как ему показалось, имели какую-тосмысловую связь. Многие ключевые слова были общими.

— Думаю, что мы имеем дело с тематическим каталогом.

— Тематическим? — неодобрительно произнеслаВиттория. — Но он очень неудобен…

«Вообще-то, — подумал Лэнгдон, продолжая вглядываться внадписи, — это может быть самый толковый каталог из всех, с которыми мнеприходилось иметь дело».

Он сам всегда учил своих студентов понимать общие тенденцииразличных периодов истории искусств, не зацикливаясь на анализе отдельныхпроизведений и запоминании дат. Систематизаторы ватиканских архивов, видимо,придерживались тех же принципов, что и он. Широкие мазки…

— Находящиеся в этом хранилище документы охватываютнесколько столетий, — сказал Лэнгдон, начиная ощущать некоторуюуверенность, — и все они имеют отношение к крестовым походам.