Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Карло ненавидел свою новую жизнь и мечтал о возвращениидомой. Но в то же время он был полон решимости пройти через это испытание досамого конца. Ему еще предстояло узнать, что есть зло. Молодой человекотказался стрелять, и военные научили его управлять вертолетом медицинскойслужбы. Карло терпеть не мог шума винтов и запаха топлива, и его утешало лишьто, что, поднимаясь в небо, он оказывался ближе к маме. Когда ему сообщили, чтокурс подготовки пилота включает прыжки с парашютом, он пришел в ужас. Но выборау него не было.

«Бог защитит меня», — сказал он себе.

Первый прыжок оказался самым значительным событием во всейего жизни. Это было похоже на полет рядом с самим Богом. Карло хотел прыгатьснова и снова… Тишина… парение… и лицо мамы в белых облаках.

У Бога были грандиозные планы для Карло. Окончив военнуюслужбу, он поступил в семинарию.

Это было двадцать три года назад.

* * *

И вот теперь, спускаясь по Королевской лестнице, камерарийКарло Вентреска пытался осмыслить цепь событий, приведших его на этотперекресток истории.

«Оставь все страхи, — сказал он себе, — и посвятиэту ночь Богу».

Он уже видел бронзовые двери Сикстинской капеллы иохранявших их четырех швейцарских гвардейцев. Солдаты открыли замок ираспахнули тяжелые створки. Все присутствующие повернули головы в сторонукамерария. Тот, в свою очередь, обежал взором черные мантии и красныекардинальские кушаки. Он понял наконец, какие грандиозные планы строил для негоБог. Он возложил на него ответственность за судьбу церкви.

Карло Вентреска осенил себя крестным знаменем и шагнул черезпорог.

Корреспондент Би-би-си Гюнтер Глик обливался потом вприпаркованном у восточной границы площади Святого Петра микроавтобусе, проклинаясвое задание и редактора, который ему это задание подсунул. Несмотря на то чтописьменная оценка первого месяца деятельности Глика пестрела превосходнымистепенями — находчивый, надежный, толковый, — его сослали в этот паршивыйВатикан на «Папскую вахту». Он, конечно, понимал, что работа на Би-би-си —нечто большее, чем написание чтива для «Британского сплетника», но тем не менееподобные репортажи были ему не по вкусу.

Глик получил простое задание. Оскорбительно простое. Ондолжен был торчать здесь до тех пор, пока команда старых пердунов не изберетсвоего нового вожака — такого же престарелого пердуна, как и они сами. Кактолько это случится, он появится на пятнадцать секунд в прямом эфире, дабысообщить об этом сногсшибательном событии.

Великолепно.

Глик не мог поверить в то, что Би-би-си до сих порнаправляет специальных корреспондентов освещать подобное дерьмо. Ведущихамериканских компаний здесь что-то не видно. И все потому, что эти «большиепарни» вовсе не дураки. Они делают выжимки из передачи Си-эн-эн и затем дают вэфир свою «живую» картинку на украденном фоне. «Нэшнл бродкастинг систем»,например, для того чтобы придать своей «прямой» передаче достоверность, сталаиспользовать в студии машины, имитирующие ветер и дождь. Теперешнему зрителюправдивая информация не требуется. Ему подавай развлекуху.

Глик смотрел через ветровое стекло, и его тоска с каждойминутой нарастала. Перед ним высилась мрачная имперская громада собора,напоминавшая о том, чего могут достичь люди, приложив к делу голову и руки.

— А чего я добился в своей жизни? — вопрошал онвслух и тут же отвечал: — Ничего.

— Ну и бросай все к дьяволу, — раздался за егоспиной женский голос.

Это было настолько неожиданно, что Глик подпрыгнул. Какможно было забыть, что он здесь не один?

Репортер оглянулся. На заднем сиденье расположиласькинооператор Чинита Макри. Дама молча полировала стекла своих очков. Чинитабыла чернокожей, однако предпочитала именовать себя афро-американкой итребовала, чтобы так же ее называли и все остальные. Она была чуть-чутьполновата и при этом дьявольски умна. Проблема заключалась в том, что онаникому не позволяла об этом забыть. Это была странная особа, но Глику она темне менее нравилась. А в данный момент он был просто счастлив, что торчит здесьне в одиночестве.

— Что тебя гложет, Гюнт? — спросила она.

— Я не понимаю, что мы здесь делаем.

— Наблюдаем за волнующим событием, — невозмутимоответила она, продолжая протирать линзы.

— Несколько десятков старцев, запертых в темномпомещении, — зрелище, на мой взгляд, не шибко волнующее.

— Ты хотя бы понимаешь, что за эти слова можешьотправиться в ад?

— А разве я уже не там?

— Поделись со мной своими тревогами, — сказала онасовсем по-матерински.

— Мне очень хочется оставить след в жизни.

— Но разве ты не оставил его, работая в «Британскомсплетнике»?

— Ни один из моих материалов почему-то не вызвалотклика в обществе.

— Брось. Я слышала, ты произвел фурор своей статьей осексуальных связях королевы с иностранцами.

— Спасибо и на этом.

— Выше нос! Этой ночью ты появишься на экране. Этобудут твои первые пятнадцать секунд на телевидении.

Глик застонал, он уже сейчас слышал слова ведущего:«Спасибо, Гюнтер, отличный репортаж». После чего тот закатит глаза и перейдет ксообщению о погоде.

— Мне надо было принять участие в конкурсе на должностьведущего.

— Это при твоем-то жалком опыте? — рассмеяласьМакри. — И с такой бородищей?

Глик поскреб рыжую поросль на подбородке и сказал:

— С бородой я кажусь умнее.

В микроавтобусе зазвонил сотовый телефон, прервав страданияГлика.

— Может быть, это из редакции? — произнес он свнезапно пробудившейся надеждой. — Вдруг они захотели дать в прямом эфиреинформацию о текущем положении дел?

— Ты, наверное, бредишь, — сказала Чинита. —Кого может интересовать подобная лабуда?

Глик поднял трубку и произнес тоном популярноготелевизионного ведущего:

— Гюнтер Глик, Би-би-си, прямо из Ватикана.

Мужчина на другом конце линии говорил с явным арабскимакцентом.

— Слушайте меня внимательно, — произнес он. —То, что я вам сейчас скажу, полностью изменит вашу жизнь.