Убийство в доме викария - Агата Кристи

Я начал читать в третий раз, когда зазвонил телефон. Словново сне я взял трубку и сказал: «Алло?»

– Алло!

– Это вы, Мельчетт?

– Я, а вы-то где? Я проследил, откуда звонили. Номер...

– Я знаю номер.

– А! Отлично. Вы оттуда говорите?

– Да.

– Что там насчет признания?

– Я его получил.

– Вы что, поймали убийцу?

Я пережил сильнейшее искушение в жизни. Я посмотрел наХоуза. Посмотрел на измятое письмо. Бросил взгляд на каракули анонимки. Потомна пустую аптечную коробочку с фамилией Херувим на крышке. И вспомнил однуслучайную беседу.

Я сделал титаническое усилие.

– Я... я не знаю, – сказал я. – Будет лучше,если вы сами придете.

И дал ему адрес.

Потом сел в кресло напротив кресла Хоуза и стал думать.

На все размышления у меня было ровно две минуты.

Через две минуты Мельчетт будет здесь.

Я взял анонимное письмо и перечитал его в третий раз.

Потом закрыл глаза и задумался...

Сколько я так просидел, не знаю, – должно быть, прошловсего несколько минут. Но мне показалось, что миновала целая вечность, когда яуслышал скрип двери, обернулся и увидел входящего в комнату Мельчетта.

Он пристально вгляделся в спящего Хоуза, потом обратился комне:

– Что тут происходит, Клемент? В чем дело?

Я взял одно из двух писем, которые держал в руке, и дал ему.

Он прочел его вслух, приглушив голос:

– «Мой дорогой Клемент, мне необходимо сообщить вам нечтокрайне неприятное. Поэтому я предпочел написать. Позже мы можем об этомпоговорить. Дело касается недавних пропаж. Неприятно об этом говорить, но янашел виновника, и ни о каких сомнениях не может быть речи. Как бы ни былотяжко обвинять священнослужителя, церковного пастыря, я выполняю свой долг, сболью, но неукоснительно. Пусть это послужит примером и...»

Мельчетт вопросительно взглянул на меня. После этих слов вписьме стоял непонятный росчерк, на этом месте смерть остановила рукуписавшего.

Мельчетт с шумом вдохнул воздух, посмотрел на Хоуза.

– Так вот в чем разгадка! И раскаяние заставило егопризнаться!

– В последние дни он был сам не свой, – сказал я.

Внезапно Мельчетт вскрикнул и в два шага оказался возлеспящего. Он взял его за плечо и потряс, сначала легонько, потом все сильней ирезче.

– Да он не спит! Он наглотался лекарств! Это еще что?

Его взгляд упал на пустую аптечную коробочку. Он поднял ее.

– Неужели он...

– Я думаю, да, – сказал я. – Он мне показывал этипорошки. Сказал, что его предупреждали не принимать большими дозами. Для негоэто был единственный выход. Бедняга. Может быть, наилучший выход. Не нам егосудить.

Но Мельчетт был прежде всего начальником полиции графства.Те доводы, которые мог принять во внимание я, для него ничего не значили. Онпоймал убийцу, а убийцу было положено судить и повесить.

Он тут же ринулся к телефону и стал нетерпеливо стучать порычажку, пока не получил ответа. Он назвал номер Хэйдока. Затем на минуту сталотихо – он ждал, когда снимут трубку, не сводя глаз с простертой в креслефигуры.

– Алло-алло-алло, приемная доктора Хэйдока? Скажите доктору,пусть немедленно идет на Хай-стрит. Мы у мистера Хоуза. Срочно!.. Да что там увас? А какой это номер? Прошу прощенья.

Он стукнул по рычажку, вспыхнув от возмущения.

– Не тот номер, не тот номер, вечно у них не те номера! Аречь идет о человеческой жизни! Алло!!! Вы дали мне не тот номер! Да, нетеряйте времени, дайте три-девять, а не три-пять!

Еще одна напряженная пауза, на этот раз короче первой.

– Алло, это вы, Хэйдок? Говорит Мельчетт. Приходите наХай-стрит, девятнадцать, сейчас же, прошу вас. Хоуз наглотался каких-топорошков. Спешите, дорога каждая минута.

Он бросил трубку и зашагал взад-вперед по комнате.

– Как вы не догадались сразу же вызвать доктора, Клемент,просто уму непостижимо. Сидите здесь и считаете ворон!

На мое счастье, Мельчетту столь же непостижимо и то, что удругих могут быть иные соображения и намерения, чем у него лично. Я промолчал,и он продолжал:

– Где вы нашли это письмо?

– Валялось скомканное на полу – видно, выпало у него из рук.

– Поразительное дело – старая дева как в водуглядела, – мы ведь и вправду нашли не ту записку. Как она умудрилась этосообразить! Но этот тоже хорош – не порвал ее, не сжег – просто осел! Толькоподумайте, держать при себе самую неопровержимую улику из всех мыслимых улик!

– Человеческая натура соткана из противоречий.

– А если бы не это, нам бы ни одного убийцу поймать непришлось. Рано или поздно они обязательно сморозят какую-нибудь глупость! У васочень подавленный вид, Клемент. Должно быть, это для вас ужасный удар?

– Верно. Я говорил, что Хоуз последнее время был какой-тостранный, но я себе и представить не мог...

– А кто мог? Ага, похоже, машина. – Он подошел к окну,поднял штору и выглянул на улицу. – Точно. Хэйдок.

Через минуту доктор вошел в комнату.

Мельчетт объяснил ему все в нескольких словах.

Хэйдок никогда не выдавал своих чувств. Он только вскинулброви, кивнул и подошел к пациенту. Пощупал пульс, приподнял веко, внимательновгляделся в глаз. Потом обернулся к Мельчетту.

– Вам нужно спасти его для виселицы? Дело зашло довольнодалеко, если хотите знать. Его жизнь на волоске. Не знаю, сумею ли привести егов себя.

– Делайте все, что в ваших силах.

– Хорошо.

Он порылся в своем саквояже, вынул шприц, сделал инъекцию вруку Хоуза. Потом выпрямился.

– Лучше будет доставить его в Мач-Бенэм в больницу. Помогитеперенести его в машину.

Мы оба бросились помогать. Усаживаясь за руль, Хэйдок бросилчерез плечо последнюю фразу:

– Кстати, повесить его вам все равно не удастся, Мельчетт,имейте в виду.

– Вы считаете, что он не выкарабкается?

– Это уж как получится. Я не об этом. Просто, даже если онвыживет, понимаете, бедняга не может отвечать за свои действия. Я даммедицинское свидетельство.

– Что он хотел сказать? – спросил Мельчетт, когда мыснова поднимались по лестнице.