Охотник - Эндрю Мэйн

Знаю я эти долгие взгляды!

Я размышляю.

Для нее это все еще приключение. Вряд она осознает происходящее. Или я не осознаю…

Импульсивно – наверное, это адреналин – я сокращаю дистанцию, и ее губы слегка приоткрываются. Я целую ее – крепко, но быстро.

Отстраняясь, я вижу, что она улыбается.

– Что? – спрашиваю я.

– Наверное, это самое ненормальное первое свидание в моей жизни.

– Сама напросилась.

– Напросилась, не спорю. Сама.

Она кладет руку мне на затылок, давая понять, что мы еще не закончили.

– Ты понимаешь, что мимо нас только что мог проехать убийца?

– А ты понимаешь, как такое возбуждает?

Что-то в ней есть, чему я сейчас не в состоянии сопротивляться. Я снова прижимаюсь своими губами к ее, наши языки встречаются.

Моя рука уже у нее под футболкой, я чувствую ее грудь, не дававшую мне покоя весь день – да что там, с момента нашего знакомства.

В какой-то момент ее рука касается моего бедра и движется вверх, пока не натыкается на бугор.

– Найдем этому применение? – шепчет она мне на ухо.

Я отодвигаюсь и наваливаюсь на дверцу.

– Прости, я…

– Со мной что-то не так?

– Нет, со мной. Слишком темные дела, темные места. Не надо было тащить тебя сюда.

– Если бы я не поехала, то не была бы сейчас здесь.

– Всего час назад мы смотрели на труп.

– Тридцатилетней давности.

– Убийца разгуливает на свободе.

– Да, Тео, разгуливает. Как и повстанец, убивший моего мужа. И это всегда будет со мной.

– Знала бы ты, как мне жаль…

– Не говори так. Жалеешь, что поцеловал меня?

– Нет.

– Тебе надо разложить все по полочкам, но ты кладешь все на одну. Мыслишь только одной категорией.

– Так мне легче сосредоточиться.

– Тебе не приходило в голову, что из-за этого ты ходишь по кругу?

Может, она и права. MAAT не указала на горячий источник, я узнал о нем из случайного разговора. Я делаю то же самое снова и снова.

Я удивленно смотрю на нее. Она складывает руки на груди и смотрит на меня с самодовольной улыбкой в уголках губ.

– Ну, и что теперь?

Я отключаю профессорскую часть мозга и говорю первое, что приходит в голову:

– Полезай на заднее сиденье, там узнаешь.

Доктор Дебра Мид смотрит на меня сквозь очки в широкой оправе и издает звук, нечто среднее между ворчанием и вздохом, затем говорит:

– Так это вы тот идиот, испортивший мои образцы?

– Вероятно.

– Сюда. – Она ведет меня по коридору судебно-медицинской лаборатории.

Впервые я узнал о ее существовании сегодня примерно в шесть утра, когда зазвонил телефон. Похоже, рабочий день судмедэксперта в Монтане начинается ни свет ни заря.

– Тео Крей? – спросил голос в трубке.

– Я слушаю.

– Говорит доктор Мид. Это вы присылаете мне тела?

Прямота вопроса чуть не заставила меня сразу ответить утвердительно.

– Гм… может быть, – нерешительно ответил я.

– Мне сказали, что вы какой-то профессор?

– Биологии.

– Только не говорите мне, что еще и преподаете!

– Да, а что? В чем дело?

– Сочувствую вашим студентам. Приезжайте в судебно-медицинскую лабораторию Миссулы.

– Когда?

– Сейчас.

Кроме безоговорочного требования немедленно примчаться, я от доктора Мид ничего не узнал.

И вот четыре часа спустя миниатюрная седая женщина, не скрывающая своего презрения, ведет меня по коридору.

Но она мне почему-то нравится. Наверное, дело в моем хорошем настроении – вот что делает бурное свидание с красивой женщиной.

– В чем, собственно, дело? – спрашиваю я.

– Скажите, стоило увольняться из университета, чтобы получить от губернатора «назначение», – она рисует в воздухе кавычки, – судмедэкспертом штата? Похоже, после того как эту должность покинул прежний осел, я осталась единственным на весь штат специалистом с требуемой квалификацией. До меня здесь царил полный беспорядок, они отправляли тела в Сиэтл, как вам это нравится?

– Судмедэксперт штата? Вы одна на весь штат?

– Одна. Коронеров у нас пруд пруди. Любой шарлатан, сдавший тест, может быть коронером. Но официальное вскрытие, которое признает суд, должен производить кто-то, отличающий задницу от локтя, а медвежью лапу – от ножа.

– Значит, вы знаете, что их убил человек?

Она останавливается у двери и смотрит на меня как на недоумка.

– Да, гений. Вы не единственный, кто способен называть вещи своими именами.

– Почему об этом не сообщают?

Она отмахивается от вопроса и указывает на кресло.

– Сядьте и снимите рубашку.

– Рубашку?..

– Мне нужны образцы крови, кожи, волос с тела и всего, чего еще я пожелаю.

– Я не вполне понимаю…

– Вы преподаете?

– Это мы уже обсуждали.

– Точно. У меня там полная комната трупов, которые надо обследовать. Если я обнаружу ДНК, не относящуюся к жертвам, то важно понять, не ваша ли она. Может, только ваша там и будет. Еще мне понадобится сперма.

– Сперма?

– И вы еще преподаете биологию, да? – Она качает головой. – Боже, будь к нам милосерден!

– Вы меня смутили.

– Еще бы! Постараюсь объяснить попроще. Если я найду ДНК, мне надо знать, что она не ваша. Предпочитаю не томиться в неизвестности, терпением не отличаюсь.

– Это я заметил.

Она смотрит на меня в упор.

– Значит, так, умник. Я могу либо заставить тебя сделать это добровольно, либо заставлю судью заставить тебя. Вы не хотите знать, как у нас производится принудительный забор спермы.

– Мне как раз любопытно. Вы участвуете в процессе?

– Конечно. Я загоняю вам в мошонку двадцатисантиметровую иглу и осушаю ее как виноградинку.

Я не удерживаюсь от смеха.

– Вам никто не говорил, что это физически невозможно?

– Думаете, здешние остолопы хотя бы знают, как пишется слово «мошонка»? Ну, решайте.

– Вижу, сопротивление бесполезно.