Охотник - Эндрю Мэйн

Лейн щурится.

– У нас такое не позволялось. Девочки жили наверху, спальня мальчиков была в отдельном здании.

– Я ничего такого и не имел в виду.

– По этой части мы были очень строги. Джек, мой муж, мог и ремень в ход пустить, если что. Доставалось и парням, и девчонкам.

У меня появляется нехорошое предчувствие. Мне очень не хочется смущать миссис Лейн, но, боюсь, придется на нее надавить.

– Вы знаете, почему Сара сбежала?

– Нет! – резко отвечает она. – Вот уж с кем была головная боль! Проблема за проблемой. Она не давала жить парням. Джек делал все, что мог, но она была настоящей дикаркой.

То, как она произносит имя Джека – уверенно, почти благоговейно – сильно меня настораживает.

У меня есть подозрение, что наказание Джека могло включать изнасилования, и миссис Лейн хорошо это знает. Если я буду слишком упорствовать в своих вопросах, то она, чего доброго, укажет мне на дверь. Поэтому я меняю опасную тему.

– Что за мальчишки жили здесь при Саре?

– Мистер Крей, вы изучаете генеалогию Сары Ивз? – спрашивает она недовольно. – Думаю, вам пора идти.

– На самом деле меня интересуют шрамы у нее на спине. Она ведь заработала их, живя здесь?

– Несчастный случай, упала на что-то из инструментов. Мы поставили в известность службу опеки. Не знаю, что за слухи дошли до вас, но уверена, что все это ложь. Все, уходите.

Приветливая женщина, которая встретила меня в дверях, исчезла.

Мне осталось разыграть только одну карту, прежде чем она обратится в полицию и обвинит меня во вторжении на частную территорию.

Если наш убийца – один из воспитанников, живший здесь при Саре или примерно в то время и знакомый с ней, он вполне мог уже тогда играться своими железными когтями. Я достаю из папки фотографию оружия багх накх и показываю ей.

– Видели когда-нибудь что-то в этом роде?

Она молчит, но ее глаза расширяются при виде оружия. Моя задача – вывести ее из равновесия.

– Ваш муж, Джек, применял такое на Саре?

Она резко бледнеет.

– Джек?! Боже, нет! Никогда!

Вижу, она кого-то покрывает.

– Тогда кто? Кто-то из ваших любимчиков? Это он сделал с ней? Он был на нее зол? Ревновал к вашему мужу?

– Все, довольно! – Она встает и тычет пальцем в дверь. – Уходите, не то я позвоню… шерифу.

– Погодите, кому вы собирались позвонить?

– Никому! Убирайтесь!

Ее голос становится таким пронзительным, что я боюсь, как бы у нее не случился сердечный приступ.

Ответ был так близко! Я чуть было не услышал имя.

Меня осеняет. Я роняю свои бумаги и опускаюсь на колени, чтобы их собрать.

Она подбегает к двери и распахивает ее.

– Сейчас же!

С бумагами в руках я пячусь к двери.

– Мне очень жаль, я не хотел вас огорчать.

Она захлопывает за мной дверь и наблюдает из окна, как я уезжаю.

Мне предстоит придумать чертовски хороший предлог, чтобы через некоторое время вернуться за своим телефоном, который я оставил у нее под диваном, включив диктофон.

Просидев час в машине в километре от дома Джули Лейн, я снова еду туда. Я придумываю, чтобы ей соврать, но не могу решить, что будет звучать хоть немного правдоподобно. Я решаю просто постучать в ее дверь и сказать, что я забыл у нее документы, не уточняя, какие.

Я чувствую себя мошенником, пытающимся продать бабусе никчемную энциклопедию или страховку, по которой она никогда ничего не получит. Но потом напоминаю себе, что она, возможно, выгораживает убийцу. Не исключено также, что она бездействовала, пока ее муж насиловал их подопечных.

Думаю, такому человеку можно и соврать.

– Я же сказала вам уходить, – говорит она из-за двери.

– Кажется, я забыл у вас кое-какие бумаги.

– Здесь ничего нет. Уезжайте!

– Пожалуйста, это важно! – Я хватаю и поворачиваю дверную ручку.

Когда я открываю дверь, она отскакивает с выражением испуга на лице. Технически это противозаконное вторжение, но я делаю вид, что это не так, и улыбаюсь до ушей.

– Спасибо, что впустили. Я на секунду!

Я прохожу мимо нее и опускаюсь на четвереньки возле дивана, бросая папку рядом с телефоном. Она отходит в другой конец комнаты, и мне ничего не стоит убрать его в карман. Я вытаскиваю лист из папки и показываю ей, выпрямляясь.

– Нашел! Прошу прощения за беспокойство.

– Сейчас вы дождетесь, что… – Она не договаривает.

Я замираю у двери.

– Чего я дождусь? Вы собирались кому-то пожаловаться?

– В полицию. Я звоню шерифу прямо сейчас! – Она достает из кармана телефон и показывает его как талисман, а на самом деле – как доказательство пустоты своей угрозы.

Я тороплюсь к машине и отъезжаю до места своей прошлой стоянки. Мне не терпится послушать запись.

После моего ухода Лейн вытерпела всего минуту и бросилась звонить.

«Проклятье! Надеялась, ты возьмешь трубку. Приходил человек с вопросами о Саре, тебе и отце. Ты велел мне позвонить, если это произойдет. Вот и звоню. Я велела ему проваливать и ничего не сказала. У меня есть его номер на случай, если ты захочешь его вразумить».

Когда она вешает трубку, слышны шаги: она ходит по дому и что-то бормочет себе под нос. Потом садится – кажется, за кухонный стол на противоположной стороне гостиной.

Через двадцать минут раздается телефонный звонок.

– Алло? Слава богу! Да… Минут пятнадцать назад. Как зовут? Кей, Лео Кей, кажется… Что? Тео Крей? Да, точно, Тео Крей! Неприятный тип… Поговоришь с ним? Вот спасибо! Большое спасибо!

Пока что не понять, с кем она говорила. Надо думать, с одним из приемных детей, живших у Лейнов в одно время с Сарой. Надо будет попытаться найти их имена.

То, что он теперь знает мое имя и фамилию, вызывает тревогу, но не удивление.

После долгого молчания Лейн говорит: «Хорошо, да. А машины? Ты говорил, что пошлешь людей их убрать… Хорошо…»

После этого разговора слышны шаги, потом ничего, потом снова заявляюсь я – в образе мелкого мошенника. Но своей цели я добился: знаю, что она кому-то позвонила.

Может быть, и ему самому.

Не похитив у нее телефон, о чем я, признаться помышлял, но не придумал, как реализовать, дальше с этой информацией мне не продвинуться. Но все равно, теперь в моем распоряжении есть ниточка. Вернее, толстая нить.