Буря столетия - Стивен Кинг

– У чайника ручка… – поет Салли Годсо.

– Салли, милая, сейчас не надо петь. Мы читаем.

Кэт слегка передернуло, хотя она не помнит точно, почему этабессмысленная песенка ей так неприятна. Салли все равно не обращает внимания ипоет. Песенку подхватывает Ральфи, присоединяется Хейди, потом Бастер и Пиппа,Фрэнк Брайт и Гарри Робишо. И поют уже все, даже Дон Билз.

– …у чайника носик…

Они встают, показывают ручки и носики при должных словах.Кэт смотрит с растущим беспокойством, к ней подходят Джоанна Стенхоуп, Молли иМелинда Хэтчер.

– Что с ними? – спрашивает Мелинда.

– Не знаю… – отвечает Кэт. – Наверное, они просто хотятпеть.

– …За ручку возьми и поставь на подносик, В чашку налей иподсунь нам под носик, У чайника ручка, у чайника носик… – поют дети. Молли этоне нравится. Рядом с ней висит полка с книгами, и там лежит замшевый мешочек стеми самыми шариками. Молли кидает на него взгляд и тихо идет вверх полестнице.

На передней скамье зала сидит Энджи Карвер. Ее завернули втеплый меховой халат, на мокрых волосах у нее полотенце. Джек сидит рядом с нейи поит ее дымящимся бульоном. Сама она не может, потому что у нее руки сильнотрясутся.

На краю помоста лицом к ней сидит Майк Андерсон. За ними надругих скамьях (и тоже на краях сидений, как мы видим) сидят другие беженцы отбури. Хэтч пробирается между ними вперед и садится рядом с Майком. Вид у негострашно вымотанный.

– Увести их отсюда? – спрашивает Хэтч, глядя на зрителей.

– Ты думаешь, тебе это удалось бы? – отвечает Майк.

Он прав, и Хэтч это знает.

Входит Молли, пробираясь меж людей, подходит к Майку исадится рядом с ним на помост, пытаясь сказать что-то не для посторонних ушей,которых здесь достаточно.

– Дети странно себя ведут, – говорит она тихо.

– В каком смысле? – так же тихо спрашивает Майк.

– Поют. Кэт читала им книжку, а они встали и запели. – Онавидит недоумение Майка. – Я понимаю, что это неубедительно…

– Если ты говоришь «странно», значит, странно. Я приду ипосмотрю, как только здесь закончу.

Он кидает взгляд на Анджелу. Она говорит – но не Джеку, неМайку, никому в отдельности.

– Теперь я знаю, как легко быть… выдернутой из мира. Яхотела бы не знать, но я знаю.

Джек снова протягивает Энджи ее чашку, но у нее так трясутсяруки, что она проливает бульон и вскрикивает, обварившись. Молли садится рядомс ней, достает платок и вытирает горячую жидкость с ее пальцев. Энджиблагодарно на нее смотрит, берет за руку и крепко стискивает. Ей нужно былосочувствие, а не вытирание.

– Я просто стояла и смотрела на маяк. И тут… он менязахватил.

– Т-шш, – говорит Молли. – Это все позади.

– Кажется, я теперь никогда не согреюсь. Я обожгла пальцы,видишь? Но они все равно замерзшие. Будто он превратил меня в снег.

– Майк должен будет у тебя кое-что спросить, но лучше нездесь – не хочешь куда-нибудь, где людей поменьше? Так, наверное, будет лучше…

Молли вопросительно глядит на Майка, и Майк кивает. Энджи сусилием берет себя в руки.

– Нет… это для всех. Все должны услышать.

– Что случилось с вами, Энджи Карвер? – спрашиваетпреподобный Боб Риггинс.

В течение последующих событий камера все ближе придвигаетсяк Энджи, но в перебивках показывает нам как можно больше лиц островитян. Накаждом виден ужас, страх и возрастающая вера в ее слова, как бы странны они нибыли. В медвежьих углах не живут атеисты, и вряд ли есть неверующие тогда,когда ревет и бесится на улице Буря Века, угрожая снести дом до основания. Этоведь тоже квазирелигиозный опыт, и к концу мы видим на всех лицах затвердевшуюмысль, не нуждающуюся в словесном выражении: когда Линож появится, они ему этоотдадут. «С дорогой душой», как сказали бы сами островитяне.

Анджела рассказывает:

– Мы смотрели, как падает маяк, и тут я полетела назад, вснег. Сначала я думала, что кто-то пошутил по-дурацки, но я повернулась и вижу…который меня держал – это был не человек. Он был одет, как человек, и лицо унего было, как у человека, но там, где глаза – там было только черное. Черное,и дергалось что-то красное, как огненные змеи. А оно мне улыбнулось, и яувидела эти зубы… и потеряла сознание. Впервые в жизни.

Анджела пьет из чашки, и в зале тишина – муха пролетит.Молли и Джек обнимают Анджелу за плечи. Анджела все еще стискивает руку Молли.

– А когда я пришла в себя, я летела. Я понимаю, это звучит,будто я с ума сошла, но это правда. Я летела вместе с Джорджем Кирби. Как в«Питере Пэне», будто я – Венди, а старый Джордж – Джон. Это… это существо насдержало под мышками, меня одной рукой, а Джорджа другой. А перед нами, будтопоказывая путь или держа нас в воздухе, летела трость. Черная трость ссеребряной головой волка. И как быстро мы ни летели, она летела впереди.

Майк и Хэтч встречаются глазами.

– И мы видели под нами остров. Буря кончилась, и вышлосолнце, но повсюду были копы на снегоходах. Копы с материка, из полиции штата,даже егеря.

И репортеры с местных станций и от телесетей. И все насискали, но нас не было. Мы все исчезли так, что нас никому не найти.

– Как в этих снах, – говорит Орв Бучер.

– Да, как в них. Потом опять стало темно. Сначала я думала,что это ночь, но это не была ночь. Это были штормовые тучи. Они вернулись, исолнца больше не было. Сразу пошел снег, и я поняла, что происходит. И яспросила: «Вы показали нам будущее? Как последний призрак показал мистеруСкруджу в „Рождественском гимне“?» – И он говорит: «Да, вы оченьсообразительны. А теперь держитесь покрепче». И мы стали подниматься, и снегпошел гуще, и старый Джордж заплакал, и говорил, что больше не может из-заартрита, и что ему нужно вниз… хотя совсем не было холодно. По крайней мере мнетак казалось. И этот человек засмеялся и ответил, что ладно, Джордж можеткатиться вниз по скоростному маршруту, если хочет, потому что ему на самом деленужен только один из нас, чтобы он вернулся и рассказал. Мы тогда как развходили в облака…

– Тебе примерещилось, Энджи, – перебивает Джонас Стенхоуп. –Такого просто не может быть.

– Я тебе говорю, что нет. Я ощущала эти облака, не какхолод, а как мокрую вату. И Джордж тоже понял, что этот человек хочет сделать,и закричал, но этот просто раскрыл правую руку – а я была в левой… и…