Краткая история Японии - Джон Г. Кайгер

Политика закрытой страны затянулась больше чем на 200 лет, но при этом важно помнить, что все это время продолжала существовать официально санкционированная бакуфу торговля между княжеством Сацума (префектура Кагосима) и Окинавой, а значит, и Китаем, между княжеством Цусима (остров в проливе между Японией и Кореей) и корейским портом Пусан, а также между княжеством Мацумаэ на юге Хоккайдо и коренными народами севера[116]. Имеются сведения, что в 1770 году главный министр бакуфу Танума Окицугу (1719–1788) собирался смягчить действующие законы, дабы улучшить финансовое положение режима через развитие внешней торговли. Однако Танума потерял свой пост, не успев воплотить эту идею в жизнь, а его преемник Мацудайра Саданобу (1758–1829) решил оставить все как есть.

Именно Мацудайре Саданобу в последнем десятилетии XVIII века пришлось противостоять российской угрозе на Хоккайдо. Последние 150 лет русские неуклонно продвигались через северную Азию на восток. В 1780 году они основали поселения на побережье Тихого океана и промышляли около Хоккайдо морских котиков. С точки зрения японцев, этот северный остров находился на задворках империи и жителей на нем, за исключением айнов, почти не было. Группы японских рыбаков и торговцев приезжали туда каждое лето, но зимой возвращались на юг. Эта территория могла незаметно ускользнуть от японского контроля, и Саданобу решил действовать. На Хоккайдо отправили картографов и других специалистов, а русских официально уведомили о том, что остров принадлежит Японии. В качестве дополнительной меры предосторожности в 1799 году бакуфу взяло этот регион под свое непосредственное управление — до сих пор остров был своего рода административным придатком княжества Мацумаэ, расположенного на его южной оконечности. Конец опасениям Японии положило вторжение Наполеона в Россию в 1812 году: русские монархи еще много лет были слишком заняты европейскими делами, чтобы беспокоиться об отдаленной границе с Японией.

Таким образом, к основным факторам, побудившим бакуфу «закрыть» страну, относились убыточная торговля, с точки зрения японцев представлявшая собой обмен драгоценных металлов на изделия, без которых они вполне могли обойтись или заменить их товарами местного производства, недоверие к новой активной религии, процветавшей в области, удаленной от Эдо на сотни километров, где у Токугава было недостаточно сил, и окончательное потрясение в виде симабарского восстания. Со временем отказаться от этой политики становилось все труднее. В ней переплелось множество самых разных интересов — этических и культурных, политических и коммерческих. Если бы власти «открыли» страну, например, в середине XVIII века, это поставило бы под удар все остальные детерминанты режима — сокращение роли императорского двора до чисто церемониальных функций и подчинение даймё. Более того, в начале XVIII века Токугава уже не имели такого военного превосходства, как раньше, поэтому все меньше готовы были идти на риск.

Какими были долгосрочные последствия сакоку? Япония не участвовала в великих научных открытиях Европы XVII века и в ранних этапах промышленной революции. В середине XVII века по техническому развитию страна находилась более или менее наравне со Старым Светом — 200 лет спустя это было отнюдь не так. Отчасти благодаря политике самоизоляции Япония могла все это время беспрепятственно делать важные шаги в области политической и общественной организации, а также в сфере торговли и культуры. Прежде всего она не разделила судьбу многих азиатских стран, независимо от того, превратились они в колонии или нет, где правящий класс, проникнутый влиянием Запада, оказался безнадежно оторван от народных масс. Япония сохраняла внутреннюю целостность и смогла не только сохранить свой национальный характер, но и укрепить его, когда в середине XIX века на нее обрушился вал заимствований западноевропейского образа жизни в области экономики, политики, образования и культуры, распространения чуждых стране ценностей. Можно сказать, что внешняя политика режима Токугава была одним из тех факторов, которые позволили Японии по-своему подготовиться к модернизации.

То же самое можно сказать о другой важной составляющей внешней политики этого сёгуната — отношениях с соседними государствами. По сути, к последним относились Окинава (архипелаг Рюкю), Китай и Корея, хотя, как уже было отмечено, подступать к Японии в тот период начала и Россия.

Окинава была покорена в начале XVII века военной экспедицией рода Сацума, снаряженной с полного одобрения бакуфу. После этого сменявшие друг друга правители островов оказались в двойственном положении: сохраняя традиционные зависимые отношения с китайским двором, они вступили в новые «вассальные» отношения с княжеством Сацума и бакуфу. Впрочем, этот дипломатический эквилибр им вполне удался. Между Окинавой и Сацумой процветала торговля, и эти важные коммерческие связи подкрепляли регулярные посольства от двора в Сюри, островной столицы, на «большую землю» — в Японию. В эпоху Токугава было отправлено не менее 20 таких посольств бакуфу. Большинство из них направлялось в Эдо, где они были с честью приняты[117]. Властям Сацумы бакуфу поручило слать ответные делегации в Сюри от своего имени.

В Нагасаки продолжалась активная торговля с Китаем[118], однако дипломатическое или церемониальное общение ее не сопровождало. Это было связано с тем, что токугавская Япония отказалась вступать в вассальные отношения с императорами в Пекине.

Из всех иностранных государств Японию времен сёгуната Токугава больше всего интересовала Корея. Отношения с ней в целом укладывались в те же рамки, что и отношения с Окинавой и Китаем, однако имелись и важные отличия. Хотя отдельные корейские корабли открыто или тайно прибывали в Нагасаки, большая часть корейской торговли, объем которой превосходил торговлю с любой другой страной, находилась в ведении даймё Цусимы и его доверенных лиц. Жители островного княжества не просто могли радоваться своему удачному географическому положению для торговли с Кореей — от нее напрямую зависело их существование. Торговые связи были регулярными и настолько прочными, что даймё Цусимы содержал в Пусане на юге Кореи факторию, где одновременно могли работать несколько сотен японцев. Все это, опять же, происходило с непосредственного ведома и разрешения бакуфу.