Краткая история Японии - Джон Г. Кайгер

С двором и аристократами произошло то же самое. Законы о благородных семьях (кугэ сё хатто), изданные в 1615 году, жестко ограничили личную свободу передвижения императора и его придворных. Им не только запрещалось выезжать из Киото — даже внутри города своих предков они не имели права выходить за пределы дворца и прилегающих к нему территорий. Из одного установления аристократы вообще узнали, что им «строго запрещено, будь то днем либо ночью, прогуливаться по улицам или дорожкам, где у них нет никакого дела»… Еще более очевидным оказалось стремление отстранить императора от любой активной роли в политической жизни страны. Именно с этой целью бакуфу настойчиво, что называется, перетягивало на себя право раздавать придворные и церковные должности. Монарх оставался лишь символом суверенитета страны, он обладал «правом» назначать сёгуна и исполнял традиционные религиозные функции в качестве главного посредника между небом и землей в соответствии с конфуцианскими понятиями или между своими божественными предками и подданными в синтоистских ритуалах. Тем не менее, хотя двор в Киото жил, по сути, пленником расположенного в Эдо бакуфу, Токугава позаботились о том, чтобы эта клетка была должным образом позолочена. Следуя примеру Ёритомо и регентов Ходзё, они всегда отзывались о дворе подчеркнуто уважительно и вели себя, будучи там, так же. Каждый раз, когда дворцы и особняки знати в Киото приходили в негодность или страдали от пожаров и стихийных бедствий, правительство в Эдо спешило отстроить их заново. И самое главное, императорский дом и другие придворные семьи регулярно получали удовлетворительный (хотя вряд ли роскошный) доход от определенных имений сёгунов, выделенных специально для их материального обеспечения.

Центральное правительство и местная автономия: система бакухан

Необходимость уменьшить могущество даймё и перевести их в постоянное подчинение центральной власти первым осознал Хидэёси, об этом не следует забывать. Тем не менее на практике он сделал для этого немногое. Токугава со свойственной ему ловкостью при первой же возможности этот недостаток исправил, прекрасно зная, что, в отличие от буддийских общин или императорского двора, военные феодалы вполне могут сопротивляться ему, используя силу. В связи с этим законы для военных домов (букэ сёхатто), обнародованные в 1615 году, на завершающем этапе победы Иэясу в замке Осака, нельзя не признать самым важным актом установления режима. Эти уложения касались всех даймё без исключения. Военным феодалам было запрещено выводить войска за пределы своих владений, заключать между собой политические союзы, содержать на своих землях больше одного замка и даже жениться без одобрения сёгуна. Принятые позднее установления дополнительно запретили даймё чеканить монеты, вступать в прямые отношения с иностранными дворами, за исключением случаев, когда это разрешено бакуфу, или строить крупные корабли для каких-либо целей, кроме торговли. Законодательство о военных домах преуспело в своей основной цели, защитив дом Токугава от поползновений прочих даймё, и положило начало долгому периоду мира. Гражданские и религиозные войны ушли в прошлое.

Повиновения даймё требовали под видом вассальной верности. Те из них, кто еще этого не сделал, должен был в XVII веке принести письменную клятву верности Иэясу, признав его своим сюзереном. Каждый следующий даймё княжества (хана) принимал эту присягу заново, а когда в должность вступал новый сёгун, ее заново давали все даймё. Местные князья, не обращавшие внимания на желания Токугава, могли быть наказаны как непокорные вассалы. Сёгун имел право сделать выговор, отправить на покой и в самом крайнем случае конфисковать чьи-либо владения. Традиционный феодальный кодекс поведения, регулировавший отношения представителей военной элиты, также оправдывал систему поочередного прибытия на определенное время на службу (санкин котай). Токугава вспомнили старинный обычай, требовавший, чтобы вассал в какие-то периоды лично являлся к господину, дабы выразить ему свое почтение, и бюрократизировали его, поставив на регулярную основу. К моменту правления третьего сёгуна, Иэмицу, практически все даймё без исключения со всех концов страны должны были поочередно по нескольку лет жить в Эдо, предположительно для того, чтобы служить сёгуну. На самом же деле они встречались с сёгуном один или два раза в месяц на строго официальных аудиенциях. Остальное время даймё проводили в своих особняках (ясики) в Эдо, где занимались собственными делами и предавались удовольствиям. Практика, до начала XVII века бывшая случайной и персонифицированной, стала регулярной, обязательной и совершенно обезличенной.

Система поочередного прибытия на службу безусловно связывала руки даймё, тем более что, возвращаясь в свои владения, они должны были оставлять в Эдо жен и старших сыновей. Кто же сможет организовать и поднять восстание, если половину времени приходится проводить в столице сёгуната, а не на собственной территории, да к тому же в Эдо остались заложники?.. Кроме того, расходы на поездки в ставку и обратно, не говоря уж о содержании там второго постоянного места жительства, обременяли даже самые крупные княжества.

Централизованный контроль являлся лишь одним аспектом правления Токугава, другой его неотъемлемой частью была местная автономия. На протяжении всей своей истории сёгуны как правители государства непосредственно контролировали чуть больше четверти территории и населения страны. Эта область располагалась между двумя ключевыми точками, равниной Канто и уездом Кинай, и носила название тэнрё, или небесное княжество. Оставшиеся три четверти были распределены между даймё, которые самостоятельно управляли своими владениями. Однако княжества представляли собой не только местные объединения, они были связаны с бакуфу и образовывали вместе с ним уникальный, жизнеспособный и взаимозависимый государственный политический строй.

По размерам 260 японских княжеств сильно отличались друг от друга. Самыми крупными были владения семьи Маэда в Каге (префектура Исикава) и Этчу (префектура Тояма) — официальные доходы этих земель составляли более 5 000 000 бушелей риса (1 000 000 коку). На другом фланге располагались многочисленные хозяйства с доходом около 10 000 коку или чуть больше — минимум, необходимый для получения статуса даймё. Все домены были технически самоуправляющимися единицами и подчинялись только общим требованиям режима Токугава и национальной политики. Это означало, что действующее право в княжестве устанавливал его собственный административный центр или призамковый город, а не Эдо, а за порядком следили чиновники из числа самураев княжества, которых опять же назначал даймё, а не сёгун. Что касается сбора налогов, правитель княжества взимал и тратил их по своему усмотрению, а у бакуфу не было права на регулярное изъятие денег за пределами тэнрё.

Тем не менее административная и финансовая независимость княжества была отнюдь не безграничной. Во-первых, его власти не имели права не соблюдать общие установления бакуфу, касавшиеся религии, денежно-кредитной политики, внутренних войн или отношений с двором в Киото. Во-вторых, многие мелкие владения получали прямое указание следовать практике сёгуната в повседневном администрировании. В-третьих, хотя бакуфу не облагало прямым налогом доходы княжества, за исключением редких случаев во времена серьезных финансовых кризисов, отдельные владения часто были вынуждены участвовать в дорогостоящих общественных работах — строительстве дорог, ремонте замков, мелиорации земель в Эдо и других областях на территории сёгуната. Как уже было отмечено, неподчинение предписаниям или просьбам бакуфу могло навлечь на даймё беду — он становился нелояльным вассалом. И наконец, полномочия сёгуна как верховного феодального правителя позволяли ему вмешиваться по своему усмотрению во внутренние дела княжества. Такие случаи были довольно частыми, хотя бакуфу и не злоупотребляло данным правом. Как правило, это происходило при возникновении споров внутри княжества по вопросу наследования титула даймё или во время крестьянских восстаний, которые местным властям не удавалось подавить либо урегулировать.