Вересковое сердце - Рииттая

Путь до деревни занял не так много времени, как представлялось. Она удивилась, что охотники никогда не находили домик отшельницы, но затем легко нашла объяснение: Майрис просто этого не хотела, а значит, дом наверняка был заколдован. Кагуя бегала по лесу, то и дело пропадая из виду и счастливо стрекоча. Майрис предупредила их, что паучиху в деревню они не возьмут, чем крайне расстроила и Орис, и особенно Марбла.

Здесь лес тоже отличался. Он так и не вернулся в своё обычное состояние после столкновения с магией Орис, более того, он стал расти ещё гуще, словно она дала ему толчок. Разросшиеся мрачные ветви и торчащие из-под земли корни, припорошенные снегом, делали его по-настоящему зловещим. Орис даже засомневалась, прежде чем делать шаг под густой полог вечнозелёной хвои, но Марбл мягко подтолкнул её вперёд. Зелёная магия могла не подходить для битвы, но всё же было в неё что-то восхищающее. Только когда они прошли заколдованный участок, Орис начала узнавать местность.

И вот она уже видела знакомый ручей, нынче скованный льдом, поваленную ёлку, валун, по которому каждый вдоволь налазился в детстве, тропинку и распахнутые ворота деревни, как и стены, составленные из обточенных стволов. Странно, но казалось, что она просто возвращается из похода за травами. Но взгляды бывших соседей и друзей помогли Орис вынырнуть из приятных иллюзий. Ей захотелось стать маленькой улиткой и спрятаться в раковине. Она запоздало осознала, что прийти сюда было не лучшей идеей. И почему её самоуверенность всегда работает ровно до того момента, когда она начинает быть нужна? Но люди боялись их куда больше, чем они их: глазели в полном ужасе, забегали в дома и захлопывали двери.

– Надо же, какие все смелые. И никто не хочет поднять нас на вилы ради разнообразия? – громко спросила Майрис, остановившись посреди пустой площадки, где обычно проходили праздники. Марбл и Орис жались к ней, словно напуганные дети. Наставница обняла их за плечи. – Я собиралась прихватить того чудного сыра, что умеет делать только Гроги. Всегда привожу по несколько голов из гор, вкус – изумительный!

Глаза Майрис смеялись. Орис попыталась улыбнуться ей в ответ, но смогла лишь дёрнуть уголками губ. Наставница склонила голову к плечу и заговорщицки прошептала:

– Взгляни на них. Взгляни, как волшебник. Там, у подножия гор, ты никогда не увидишь такого.

Орис удивлённо моргнула и старательно сфокусировала зрение, оглядывая деревню. Тут и там, словно фонарики, виднелись сидящие в своих домах жители родной деревни. Свет их был деликатен, как у Марбла, но отдельные люди горели куда ярче. Орис не знала наверняка, кто это. Заметив вдали переливающийся зелёно-фиолетовый фонарь, она вздрогнула. Айка, её ни с кем нельзя было перепутать. Она была в своём домике, и это было им на руку. Встречаться с ней было страшно и стыдно.

Протяжно скрипнула дверь и Орис, моргнув, вернула себе нормальное зрение. Из дома старосты высокая крепкая женщина выволокла непосредственно старосту, который охал и пытался высвободить из её пальцев собственное ухо. Как обычно, староста напоминал очень потрёпанного жизнью Дарета, только тощего, с брюшком и с залысиной, а сейчас он ещё и крайне некрасиво нервно потел. Тащившая его женщина ругалась сквозь зубы. По фигуре и росту Орис легко узнала госпожу Янис. Она буквально швырнула старосту на снег у ног Майрис.

– Припёрлась! – прошипела она, упирая руки в бока и одаривая сестру неласковым взглядом. Женщина легонько пнула старосту. – Ну, что скажешь? Преступники пришли в деревню! В глаза им посмотри, падаль ты трусливая!

Странно было сравнивать сестёр. Одинаково высокие, с длинными тяжёлыми косами – на этом сходство заканчивалось. Янис давно утратила стройность и изящность, что было неудивительно, с её-то количеством детей. Лицо её было загорелым, веснушки щедро украшали нос и щёки, а помимо них на лице было немало морщин. Майрис же выглядела неприлично молодой и бледной. Ярко-голубые глаза Янис горели яростью, а глаза Майрис были холоднее вечной мерзлоты горных пиков.

Староста с трудом поднялся с колен, потирая ушибленный бок. Недовольно зыркнув на Янис, он решил всё же отыграть положенную роль и процедил:

– Как ты смеешь прятаться за спиной ведьмы, убийца?

Его взгляд метался так стремительно, что невозможно было понять, к кому он обращается. То есть было очевидно, что к Орис, но как же вежливость, требующая смотреть на собеседника? Перед ней стоял вовсе не ослеплённый горем и яростью отец, нет. Перед ней стояла хитрая жирная крыса, пытающаяся сохранить лицо перед всей деревней, в частности перед разъярённой матроной, нависшей над ним, словно неотвратимая расплата.

– Я вам тоже рада, мой дорогой свёкор, – учтиво ответила Орис и даже поклонилась. Янис заломила руки и запричитала:

– Дрянь ты бесстыжая! Я не верила в проклятье, ты знаешь, Майка, я не верила! Но это… это… – по лицу её вдруг полились слёзы. Она резко уронила руки, в отчаянии глядя на Орис. – За что? Ну если парни тебе обидели чем, так это ж мужики. Что их, убивать за это?! А Шонка… одна у меня была девка. За что ты с ней так? А ты! – взгляд её вновь сверкнул ненавистью, она уткнула палец прямо в грудь Майрис. – Нет у тебя сердца! Эта плесень твоих племянников порешила, а ты с ней якшаешься?

– Это ничего, – невозмутимо ответила Майрис. – У меня ещё есть.

Янис задохнулась от ярости. Орис вздрогнула. Как же… жестоко, наставница. Даже если они давно не ладили с сестрой, разве можно было такое говорить ослеплённой горем матери? Ведь Майрис сама была матерью, и сама знала, каково это – терять ребёнка. Сердце Орис сжалось. Не выдержав, она сделала шаг вперёд, заглядывая в глаза суровой женщине, готовой убить её на месте. Янис казалась столь же опасной, сколь ранимой сейчас.

– Госпожа Янис, – произнесла она твёрдо. – Я не убивала ни Шону, ни Шайна, клянусь вам.

Янис растеряно уставилась на неё. Вздрогнув, она принялась утирать слёзы.

– Да вот и я думала, как же так – и чтоб ты? Но… где же они тогда? Где они, Орис? – к концу фразы она почти шептала, не сводя с Орис блестящих от слёз глаз. Она покачала головой.

– Я полагаю, на равнинах.

Сейчас только она поняла, до чего же невероятно для горцев звучат эти слова. Орис спешно прикусила язык, но было поздно. Глаза Янис недобро прищурились.

– Ещё и издеваешься, ведьма? – прошипела она, в следующий миг бросившись на Орис с кулаками, словно разъярённый зверь. – Судьба тебе уже мордашку подправила, но и я добавлю! – завизжала она.

Марбл преградил ей путь, предупредительно положив руку на рукоять болтающегося на поясе ножа. Зарычав, Янис отступила, неохотно, словно до последнего сомневаясь, не побороться ли с Марблом. Ростом она была повыше него, и уж точно побольше массой.

– Зачем ты слушаешь эту ведьму, Янис? – вдруг проснулся староста. – Все видели, что она сотворила с моим сыном! А Таллис? Что, скажешь, ты и их не убивала?!

– Нет, – вежливо улыбнулась Орис. Староста разразился яростной тирадой, призванной обличить всех ведьм, но Орис и не слушала его. Подавшись ближе к Майрис, она спросила на прантее: – Он знает правду?