Вересковое сердце - Рииттая

– Боюсь, этого ты не избежишь. Заклинания часто отражаются в глазах волшебника, и с этим ничего не поделать. Но лучше всего заметна, конечно, энтропия, – Майрис задумчиво покусала трубку. – Да, поражённого чёрной магией трудно не узнать, – протянула она, но тут же встрепенулась. – Ну что, за дело?

Орис с готовностью кивнула. Даже без заклинаний тренировки были весьма увлекательны. Когда она достаточно научилась фокусировать зрение, то вдоволь насмотрелась на яркое голубоватое свечение Майрис, на собственный зелёно-золотой свет, на слабое сияние Марбла, а потом, увлёкшись, начала рассматривать всё подряд. В их доме светились совершенно неожиданные вещи. Ярким светильником горела Кагуя, сияла металлическая окантовка на сундуке Майрис, пылал её пепельно-серый плащ, да и сам дом, признаться, был тем ещё светилом. Кто бы мог подумать, что вокруг них было столько магических объектов!

Покончив с этим, они приступили к другим вещам, которые, по словам Майрис, обязан был уметь любой волшебник. Например, включать магические предметы типа розовых светильников. Это оказалось совсем несложно. Орис было обрадовалась мгновенному успеху, но наставница тут же её огорошила: делать это мог и не волшебник. Кристаллы уже содержали в себе силу мага, который их изготовил. Чтобы доказать это, Майрис научила и Марбла обращаться со светильниками. Он был в ужасе, но потом смирился. В принципе, это описывало его типичное поведение в непредвиденных ситуациях.

Наконец, настал день, когда Майрис решила научить Орис пропускать собственную силу через тело.

– Это совершенно необходимое умение, – сообщила она. – Направлять магию кнаружи, конечно, важно, но в случае, если тебе надо использовать какую-то целительную или поддерживающую магию, довольно глупо выпускать её, а потом возвращать обратно в себя. Лишний крюк, лишнее усилие, да и часть силы растратится.

Судя по объяснению Майрис, научиться делать это было не сложнее, чем настраивать зрение, но при этом сулило массу полезных эффектов, вплоть до того, что с помощью собственного света можно было поддерживать тело в тонусе, не уставать, избавляться от голода, жажды и даже отравлений. Орис с воодушевлением взялась за тренировки, но, сколько они ни билась, ничего у неё не выходило. Сила никак не желала направляться внутрь. Наружу – пожалуйста, сколько угодно. Наставница понаблюдала за мучениями Орис и вынесла вердикт: такое Орис ей по силам.

– До определённого уровня, – говорила Майрис, – волшебник способен контролировать многое в своём теле, что неподвластно простым смертным. Я не могу себе представить отчаянного потеющего в жару волшебника. Или кутающегося в шубу – ах, нет, могу.

Она усмехнулась, словно вспомнив что-то забавное, а затем тут же нахмурилась.

– Если тело волшебника сломано, и узоры нарушены, он может лишиться многого, не только части силы и возможности творить мощное колдовство. Я знаю девушку, подобную тебе, что испытывает постоянный холод. Это кажется неважной мелочью, я полагаю, в горах ты привыкла одеваться потеплее зимой. Но дальше последствия будут нарастать подобно снежному кому. Без способности пропускать силу через себя, ты будешь страдать от ран и болезней, как обычные люди. Но самое печальное, что признаки старости с годами будут проявляться на твоём теле. Быть может, если всё совсем серьёзно, то и продлевать жизнь дольше сотни лет ты не сможешь.

Казалась, было, из-за чего расстроиться, но Орис отнеслась к этой новости с неожиданным спокойствием.

– И чем это отличается от той жизни, что я вела раньше? – спросила она. – Ерунда. Опять же, я даже не знала, что можно не болеть и не стареть. Значит, и потеря невелика.

– Это хороший подход, – кивнула наставница. – Но я всё же надеюсь, что мы найдём способ тебя подлатать. А пока, мы можем попытаться даже использовать это твоё свойство на пользу.

– М? – кто бы мог подумать, что даже из провалов можно извлечь какую-то пользу. Майрис выглядела весьма довольной.

– Если ты сама не можешь воздействовать на себя колдовством, то можешь позаботиться, чтобы к тебе не лезли и другие.

Что имела в виду наставница, так это свою прелестную привычку залезать в головы к людям вместо того, чтобы просто с ними поговорить. Объяснив Орис принцип защиты от вторжений, Майрис тут же приступила к тренировкам. Это были самые позорные часы в жизни Орис. Глаза Майрис заволакивало фиолетовое сияние, после чего новый факт из жизни Орис озвучивался вслух. Хорошо, что Марбл был в доме и не мог их слышать. Хотя Орис напрягало даже присутствие Кагуи.

– Так значит, ты подралась с Шоной из-за Дарета? А как же гордость? А тут что у нас? Ты выкинула настойку радужного гриба и соврала, что не знаешь, где она?

– Я думала, это забродивший сок, – процедила Орис.

– Да, пахнет она, конечно, уникально. Представляю, в каком ужасе была Айка. Найти этот гриб – редкая удача. Ох, Орис! Это что за воспоминания? А как же «до свадьбы ни-ни»?

– Пожалуйста, прекратите, – прошептала она одними губами. Казалась, на ней не осталось не пунцового места. Увы, Майрис была безжалостна.

Впрочем, в этом наставнице можно было отдать должное: какой бы жестокой она не была в обучении, это обычно имело эффект. А ради результата Орис готова была вытерпеть многое.

Зелень и чернота

Снег постепенно таял, сходили лавины, но в их островке безопасности всё было спокойно. Марбл чуть поодаль играл с Кагуей, бросая ей снежки, а Орис и Майрис сидели на крыльце, каждая свесив правую ногу, а левую прижав к груди, и дружно курили трубки. Брат это не одобрял. Знал бы он, сколько эффектов можно достичь, просто подобрав правильные травы!

Майрис выпускала колечки. Орис пока только училась этому трюку: иногда у неё выходило, а иногда нет, прямо как с волшебством.

– Итак, мои дорогие, – торжественно объявила Майрис, выдохнув очередное колечко. – На равнины пришла весна, а значит, туда мы и отправимся.

«Я считаю, что надо соглашаться с ним и валить на равнины. Да какое будущее нас ждёт здесь?»

«Это твоё желание или ты просто прогнулся под колдуна?»

Боль раскалённым кольцом охватила голову. Орис замычала, коснувшись виска, и тут же словила на себе внимательные взгляды брата и наставницы.

– В порядке я, в порядке, – пробормотала она смущённо. Ей не нравилось привлекать внимание.

Что это было? Воспоминания? О чём?

Кажется, её слова совсем не убедили Марбла и Майрис. Чтобы окончательно заставить их забыть об этом инциденте, Орис бодро спросила:

– Почему так внезапно, наставница?

Майрис мечтательно уставилась на небо.

– Вовсе не внезапно. Я изначально это планировала.

Ну конечно! Она планировала, но посвящать их в это вовсе не собиралась. Орис насупилась. Наставница заметила это, повернула голову и, глядя на ученицу через плечо, улыбнулась. Иногда улыбка Майрис становилась совершенно чарующей и обезоруживающей. Орис начинало казаться, что, будь наставница мужчиной, она бы немедля в него влюбилась. В такие моменты хотелось простить ей всё: и её молчание, и сокрытие своих планов, и даже излишнюю придирчивость во время учёбы. Эта женщина обладала чудовищным обаянием, если того хотела!