Вересковое сердце - Рииттая

– Я полагаю, на сегодня с тебя хватит. Где там уже наш чай, в конце-то концов?

***

Наконец, настал тот счастливый день, когда Майрис осмотрела Орис, нахмурилась, покусала губу и осторожно произнесла:

– Думаю, мы можем попробовать колдовать. Хотя бы то, что ты уже делала не раз.

Орис казалось, что магию Айки она знает так хорошо, что могла бы спокойно сотворить любое из заклинаний сразу же как вышла из комы. Реальность оказалась жестока. Она помнила тексты и движения, чувствовала привычное тепло в солнечном сплетении, приятное напряжение, струящееся по телу и… всё оборвалось без какого-либо эффекта.

– Попробуем что-нибудь попроще, – спокойно сказала Майрис, когда в очередной раз ничего не вышло. – Айка учила тебя создавать рисунки?

Разумеется, Айка учила её. Простой фокус, чтобы бросить пыль в глаза, но как же радовались жители деревни, особенно дети, когда ведунья создавала волшебные сверкающие картинки, при этом рассказывая древнюю легенду с каменной скрижали! Орис научилась этому ещё в детстве, больно уж интересным казалось это занятие. Получилось чуть ли не с первого раза, но сейчас ей стало страшно. А что, если не выйдет, если духи отказались от неё, если она больше не ведунья? Разволновавшись, она в итоге не смогла даже правильно воспроизвести движения рук, разозлилась сама на себя, а затем впала в уныние. Майрис терпеливо вздохнула.

– Ты слишком легко расстраиваешься, – сказала она. – У тебя был большой перерыв, да и травмы нарушили узоры. Понадобится время, чтобы они срослись достаточно плотно.

– А если не срастутся? – уныло спросила Орис. Майрис развела руками.

– Тогда ты не сможешь больше колдовать.

Да, умела Майрис успокоить. Орис задрожала всем телом. Нет, этого быть не может! Стать ученицей могущественной волшебницы и быть неспособной сотворить колдовство? Насколько нужно быть неудачливой? Орис сморщила лоб, собралась с мыслями и снова попробовала. Выплёвывая слова заклинания сквозь зубы, она вся тряслась от напряжения, пытаясь направить силу правильным образом. И это сработало. Сотканное из светящихся тонких нитей изображение домика Айки и сгорбленной старческой фигуры, сидящей на крыльце, предстало перед волшебницей. Майрис одобрительно кивнула, но Орис, увидев, что за рисунок породило её воображение, расстроилась ещё сильнее и растворила его, яростно разогнав руками, будто это был рой комаров, а не колдовство. Майрис хмуро глянула на неё и поцокала языком.

– Моя дорогая ученица, ты напоминаешь мне кипящий чайник.

Это было обидно.

– В смысле, я чайник в магии? – спросила она возмущённо. Наставница рассмеялась.

– Если что-то идёт не по-твоему, ты сначала теряешься и опускаешь руки, а в следующий момент вдруг вскипаешь и принимаешься за дело с такой яростью, что мне становится страшно. Кажется, что ты вот-вот взорвёшься. Так недалеко и до энтропии дойти. Ты слишком эмоциональна.

Орис фыркнула.

– Это же хорошо? Для заклинания нужна формула, желание и усилие! Желание! Эмоция!

Майрис покачала головой.

– Определённая эмоция, Орис! Я же объясняла. Если ты хочешь убить человека, ты не можешь колдовать и чувствовать к нему глубокую симпатию. Если хочешь излечить его, то не сможешь сделать это, не желая ему помочь. Ярость не может заменить тебе все эмоции. Проще колдовать вовсе без них.

Орис нахмурилась, непонимающе глядя на наставницу.

– Сначала вы говорите, что нужны три составляющее, потом заявляете, что можно колдовать без одной из них! – проворчала она.

Майрис измученно возвела глаза к небу.

– Опыт, девочка моя, всё опыт! Молодые волшебники страстны и эмоциональны настолько, что сжигают себя изнутри. Проходят годы, и ты видишь их холодными и бесстрастными, но ещё более могучими. Все их эмоции растратились на заклятия, что они произносили десятки лет подряд. Впитав их эмоции, эти формулы уже не требуют новых.

Орис дёрнула любопытным носиком. Она уже свыклась с тем, что Майрис всегда говорит о заклинаниях, как о чём-то живом, со своей волей. Наставница никак это не объясняла, потому и Орис приняла это как должное.

– У вас тоже так?

Майрис вздохнула и присела на крыльцо.

– Я стараюсь удержать себя от этого, – поделилась она. – Хотя замечаю, как с годами мне всё сложнее проявлять сильные эмоции. Боюсь, что избежать такого влияния магии может только абсолютно счастливый человек, а я далека от того, чтобы называться таковым, – она скептично поджала губы, вызвав у Орис укол жалости. Показывать свою жалость, конечно, не стоило. – Тем не менее, я считаю, что без чувств ты уже не можешь называть себя человеком. Хотя некоторые… они специально отказываются от некоторых эмоций, чтобы стать сильнее, если эти эмоции мешают им сосредоточиться.

Орис вздохнула.

– Я могу как-то отказаться от своей вспыльчивости? – спросила она с надеждой. Майрис рассмеялась.

– О такой клятве я не слышала! Обычно отказываются от любви или страха. Хотя нынешние волшебники чего только не придумают. Может, и ты однажды изобретёшь своё собственное колдовство.

Ну, полуграмотные девочки из горной деревни вряд ли могут придумать своё заклинание! Сначала нужно многому научиться. И Орис старалась, бросаясь в учёбу с головой. Марбл не отставал от сестры. Ему, конечно, приходилось учить чтение только на одном языке, но зато он мог сосредоточиться на нём как следует. Его манили книжки с красочными картами, в них было мало текста, да и тот в основном заключал в себе название мест, так что помощь наставницы Марблу почти не требовалась. Майрис то и дело запрятывала прочитанное и доставала новое из своего сундука. Иногда ей было так сложно искать, что она просто уходила в свой проклятый сундук! Она брала и проваливалась в него, а через некоторое время появлялась, как ни в чём ни бывало: сначала голова, потом руки. Она хваталась за края сундука и вылезала из него, как из проруби после купания, а за собой вытаскивала совершенно всё что угодно. Книги, бумагу, одежду, еду, посуду, мебель!

Нет, Марбл и Орис пытались мягко узнать, как это работает, но Майрис только отмахивалась.

Зима подходила к концу. Шрамы Орис, похожие на ветки и покрывающие почти всё тело, из розовых потихоньку становились белыми. Майрис постоянно мазала их чем-то, потом проверяла результат и недовольно цокала языком. Орис не понимала причин её недовольства. Очевидно было, что такие шрамы не исчезнут бесследно, и то, что они становились светлее, для Орис уже было наградой.

Волосы, раньше лезшие нелепым золотистым пушком, теперь закрывали лоб и уши, падали на глаза. Она всё пыталась зачесать чёлку на правую сторону, чтобы скрыть всю половину лица, но пока длины хватало только чтобы закрыть глаз, а вот щека выставлялась на обозрение. Худое нездоровое тело наливалось плотью. Но самое главное – она ясно чувствовала, что набирается сил. Майрис не давала ей новых заклинаний, поручая оттачивать старые. Но куда более интригующим были тренировки, в которых Майрис облачала в форму заклинаний то, что раньше с переменным успехом выходило у Орис само по себе, случайно. Речь шла, конечно, о растениях. Сначала это казалось бесполезной тратой времени, пока Орис не осознала, что это служит отличной тренировкой. С лёгкой подачи наставницы она начинала чувствовать заклинания совсем по-другому, чем раньше. Ей казалось, что она и правда улавливает эти нити, за которые нужно потянуть, чтобы мир подчинился её желанию. Трава зеленела под её ногами, боль отступала, и весеннее тепло касалось кожи, хотя за окном стояла ледяная зима. Орис знала, что она пока что только стоит у входа в огромный мир волшебства, но уже сейчас этот мир нравился ей.