Вересковое сердце - Рииттая

И, собственно, на этом мудрый урок был закончен. Наставница вновь завела свою песню и пошла вокруг дома. Орис оставалось только вернуться в дом, чтобы угрюмо уставиться на разворот раскрытого атласа. Как важно для волшебника, оказывается, знать устройство человеческого тела! И если бы только это. Для волшебников, казалось, важно знать всё подряд. Любое событие в мире они пытались объяснить с помощью своей любимой на-у-ки.

В деревне у них тоже была наука! Как правильно делать новые тоннели в шахтах, чтобы своды не обвалились, где и как охотиться, чтобы дичь в лесу не перевелась, как поле вспахать, чтобы урожай был больше – всё это было чистой наукой, а уж о том, чему отец учил Корина, а Айка – Орис, и упоминать не нужно было. И вдруг выясняется, что их наука – это жалкие остатки былых знаний, а сами они на равнинах считаются дикарями. Куда же делись знания горцев? Ах, точно, остались там, «четыреста лет назад». Орис попыталась расспросить Майрис, но та яростно замотала головой:

– Нет-нет-нет, с разбитой головой у тебя и так с трудом хватает памяти на всю новую информацию! Если мы полезем разбираться ещё и так глубоко в истории, ты однажды просто сядешь в углу со слюнкой, стекающей по подбородку, да там и останешься. Просто смирись: мы были культурой, ведущей в мире, пожалуй, но неудачно выбрали противника. Бойся тех, кто может ранить изнутри, кто может пробраться в разум твоих близких – или даже твой.

– Мне вас бояться? – хмыкнула Орис. Взгляд Майрис стал очень серьёзным.

– Может быть.

Любила же Майрис наводить жути! Мало ли того, что любила, так ещё и умела. Неудивительно, что в деревне люди боялись даже взглянуть на неё. Орис с Марблом так и не смогли до конца привыкнуть к её внезапным вспышкам зловещего поведения. Вот перед ними сидит прекраснейшая женщина, блаженно потягивающая чай, но миг спустя это уже колдунья с горящими синевой глазами, угрожающе поглаживающая по жвалам гигантского паука. Это пугало, но и завораживало. И порождало новые вопросы.

– Как вы это делаете? – спросила Орис. – Это ведь магия?

Наставница лукаво усмехнулась.

– Не каждому фокуснику приятно, когда раскрывают его секреты. Но ты права, и было бы глупо спорить: мне нравится влиять на людей через магию. И, раз уж мы завели ту тему, настало время для нового урока.

Они устроились на подушках возле очага, вытянули ноги ближе к огню и одновременно блаженно вздохнули.

– Марбл, дорогой, сделай-ка нам чайку.

Он коротко кивнул и отправился на реку за водой. Орис проводила его взглядом, полным тоски. Ей наставница даже заваривание чая не доверяла. Орис умудрялась вместо ароматного напитка создать потрясающую бурду. Для этого, определённо, надо было иметь талант, ведь как можно сделать что-то неправильно, когда просто заливаешь травки горячей водой?

– Сегодня мы поговорим об очень важных вещах, Орис, – голос наставницы вырвал её из мыслей о неудачном чае. Орис обратилась в слух. – Об ограничениях, об опасности магии и о том, почему не каждому дозволено её применять.

Орис устроилась поудобнее, готовая к долгой лекции. Впрочем, уроки Майрис всегда были необычны. Она не была Айкой, способной часами степенно объяснять что-то своей ученице. Майрис любила беседы, в которых сама говорила чуть ли не меньше, заставляя Орис саму догадаться и сделать выводы. Вот и сейчас она внезапно спросила:

– Как обычно начиналось твоё утро в деревне?

Орис привыкла не удивляться и спокойно отвечать даже на самые, казалось бы, неуместные слова наставницы. Но месяцы, проведённые в постоянном общении с ней, научили Орис понимать эту женщину. Она могла бы начать расписывать Майрис своё утро, но это было бы неверным ответом.

Несмотря на то, что Майрис говорила на прантее, Орис, игнорируя её недовольный взгляд, отвечала на горном:

– Помимо прочего, я всегда спрашивала у духов, какая нас ждёт погода.

Да, это было важно. Неожиданный дождь, резкое похолодание или, наоборот, внезапная жара, могла нарушить размеренную жизнь в деревне. Летом это могло помешать делать запасы на зиму, а зимой иное предсказание и вовсе могло спасти жизни всей деревне. Только ведуньи могли предвидеть сход лавины и предотвратить его, отправившись к вершинам и растопив лишний снег.

Майрис еле заметно улыбнулась и благосклонно кивнула.

– Верно. Не было необходимости делать это каждый день. Это было просто привычкой.

Орис кивнула.

– А как часто ты попадала под дождь? – спросила наставница, склонив голову к плечу. Это всегда делало её похожей на большую птицу.

Вопрос был с подвохом. Орис смутилась, но одёрнула себя, напустив невозмутимый вид. Человек, который знает погоду наперёд, вполне может избегать дождя. Этому не надо искать магических объяснений.

– Никогда.

Айка в своё время научила её просить у духов о дожде. Но Орис, с присущей ей дотошностью, быстро догадалась, что если можно попросить о дожде, то можно и попросить, чтобы его не было. Зачем отменять задуманный с подружками поход в соседнюю деревню из-за непогоды, если можно эту погоду просто поменять? Духи обычно были не против. Конечно, она никогда не признавалась в этом Айке. Всё же это было злоупотреблением дружбой с духами… то есть магией. Да как ни назови.

Майрис прищурилась, уголки её губ поднялись вверх.

– Признайся, – прошептала она. – Ты ведь тоже догадалась, как управлять дождём?

– И вы? – спросила Орис, тоже почему-то шёпотом. Они переглянулись и захихикали, как две девчонки. Зашедший в дом Марбл искоса глянул на них, покачал головой и пошёл переливать воду в чайник.

– Это отличный пример, – сказала Майрис, отсмеявшись. – Невинный взгляд в будущее или лёгкое изменение погоды не несут серьёзных последствий. Конечно, если ты не отменяешь первый за триста лет дождь в пустыне. Однако почувствовав силу заклинания, получив преимущества от его действия, мы ощущаем почти физическую потребность применить его снова. Мы оттачиваем мастерство, и заклинание становится сильнее в наших руках. Но чем сильнее оно, тем больше нас тянет к нему. Некоторые могущественные заклятия могут подчинять волю мага своей силе с первого же применения. Они устроены так хитро, что не станут работать, если маг не захочет им покориться.

Настроение их разговора резко сменилось, стало зловещим, напряжённым. Орис слушала, затаив дыхание. Быть может, в этом причина запретов, которые горцы наложили на магию? А может империю вовсе не вмешательство со стороны развалило, а собственная магия горных волшебников? Жутковатое предположение. Захотелось, наконец, почитать книги на этот счёт. Но не сейчас, сейчас надо было ловить каждое слово Майрис.

– Мы называем это «энтропией» – мерой нестабильности магии, – произнесла она мрачно.

Орис не мигая смотрела на наставницу. Почему-то эта тема вызывала у неё очередной приступ холодка в животе, но не только это наводило на мысль об опасности. Вокруг словно потемнело и похолодало, и почувствовал это даже далёкий от магии Марбл. Он так и замер с чайником в руках, хмуро озираясь. Свет кристалла на столе зловеще замигал.