Вересковое сердце - Рииттая

– Как же с тобой делиться, если ты еретик, – бросила она возмущённо. Марбл вновь засмеялся.

– Сестрица, так ведь это ты ученица ведуньи и должна верить во всю это фигню. Мы ребята простые, не задумываемся о том, кто или что управляет жизнью. Если и есть эти духи, то больно уж переменчивое у них настроение. Слишком похоже на случайность.

Орис пытливо глянула на него, требуя продолжения мысли. Марбл вздохнул.

– Помнишь, зимой у Аны сестра заболела? Отец две недели пытался её вытащить. Вся их семья приносила духам жертвы каждый день, но всё попусту. Но стоило Айке лишь прийти и пошептать над ней – на следующий же день она пошла на поправку. Все сказали: «Духи благоволят этой девочке». Но если так, почему же сразу не помогли? Им нужно было, чтобы попросила именно Айка?

Орис затихла, думая, что ответить, но Марбл ещё не закончил список вопросов:

– Почему духи слышат только определённых людей, и учеников ведуны себе так тщательно выбирают? Может, дело в людях, а не в духах?

Орис радостно кивнула.

– Конечно, в людях. Кого-то любят духи, а кого-то нет. Потому они слышат молитвы не всех подряд.

– Ладно, допустим, – отмахнулся он. – Я всё равно не понимаю, почему любовь их такая упорная. Можно бесконечно молиться и приносить жертвы, но милостью тебя не одарят. А кого-то они возлюбили просто ни за что.

Они замолчали, каждый задумавшись о своём. Орис подумала, что брат, вероятно, просто недоволен, что сам милостью духов не одарен, вот и говорит гадости. Хотя такое поведение было вовсе ему не свойственно. Марбл не завистлив и умеет довольствоваться малым. Нет, похоже, что он и правда так считает. А зря. Айка всегда говорила, что, проявляя неуважение к духам только отдаляешь от себя их милость, потому те, кто ропщет из-за неудачи, обычно не могут закончить чёрную полосу в своей жизни. Духи капризны, одно недоброе слово и…

…и всё же первый росток сомнения был посеян.

История засохшей вербы

Орис взяла в руку угольный карандаш. Когда-то в деревне она сама делала их. Кладёшь в ступку уголь и мел, хорошенько перемалываешь до состояния порошка, добавляешь немного спирта, а потом сушишь – можно писать! Ну и что, что руки пачкаются, это же мелочи. Но Майрис с раздражением повторяла, что на равнинах они не будут больше писать «этой гадостью».

Люди равнин были странными, особенно странно в них было то, что слова они записывали так, как они произносятся. Нельзя было просто написать значок солнца, нужно было непременно разобрать всё слово по буковкам. И не обязательно слово пишется именно так, как оно слышится! Впрочем, родные письмена гор тоже оказывались не так просты, если изучать их глубже: коварные значки бывают слишком похожи. Читать их было гораздо проще, чем писать на них. Пока она в очередной раз выводила символы на листе, Майрис ходила взад-вперёд, скандируя на уже ненавистном, но привычном прантее:

– Основой для составления формулы заклинания может быть текст на любом языке, вокализация или вовсе жесты – по отдельности или действуя вместе. Текст более распространён по очевидной причине: знание в форме текста легко передать другому. Любое заклинание может иметь бесконечное количество формул на разных языках. Но найти формулу – только полбеды. Её нужно использовать правильно – ошибка может привести к неожиданным последствиям. Не менее важна энергия – и чувства! На твоём этапе, Орис, заклинание без эмоций – пустышка. Ты не вылечишь человека без желания ему помочь, так и не убьёшь, если не хочешь убить.

– Это я помню, – поморщилась Орис, не прерывая письма.

Она всегда внутренне ликовала, когда сталкивалась с вещами, которые до того уже знала. Майрис тогда одобрительно кивала ей и переходила к следующей теме.

– Многие задаются вопросом: зачем нужна формула, если есть эмоции?

Орис согласилась. Ей тоже было интересно.

– В самом деле, бывает такое, что магия срабатывает безо всяких формул. Ты уже сталкивалась с этим. Но случается такое нечасто. Например, при переполнении магической силой или при невероятном эмоциональном переживании. Это называется «спонтанное колдовство». Чаще всего формула всё же требуется. Будь иначе, то любой порыв приводил бы к зачастую нежелательным последствиям. Впрочем, достигшие мастерства в каком-либо заклинании тоже обычно не произносят формул вслух.

Орис то и дело прерывала её, чтобы уточнить значение какого-нибудь слова. Всё чаще случалось такое, что такого слова просто не было в их родном языке, и Майрис пускалась в длинные объяснения. Наставница полагала, что если будет больше говорить на прантее, то Орис и Марбл смогут выучить его быстрее. Похоже, это работало только с Марблом.

– Хозяйка, – спросил он, – а это только про волшебников? Если я захочу чего-то так горячо, у меня получится?

Марбл наслаждался вечерним отдыхом, растянувшись на своём соломенном лежаке. Он закинул руки за голову и насмешливо поглядывал на сестру, которая вовсю грызла гранит науки.

– Если желание будет достаточным, – сказала Майрис. – Любой может колдовать, Марбл, вопрос, насколько мощным выйдет колдовство, и как это скажется на здоровье и жизни. Скорее всего, даже если заклинание захочет тебе покориться, последствия будут… плачевны. В первую очередь для тебя. Чтобы избежать этого, нужно много тренироваться, потихоньку наращивая силу.

Марбл приподнялся на локтях, глядя на наставницу с любопытством.

– То есть я мог бы стать волшебником? – спросил он. В голосе его в равных частях смешались любопытство и дикий ужас. Сама идея связаться с магией ему претила. Майрис чуть усмехнулась.

– Могла бы твоя сестра стать охотником? – спросила она. Марбл не понял подвоха этого вопроса и всерьёз задумался.

– Ну нет, – он решительно покачал головой. – Хилая, тощая, да и ростом не вышла.

Орис закашлялась от такого прелестного описания и одарила улыбающегося во все зубы братца убийственным взглядом.

– Почему же? – Майрис подошла к Орис и стала проверять её писульки, одновременно продолжая говорить с Марблом: – Быть может, она смогла бы брать вёрткостью. И даже использовать свой рост. Она могла бы незаметно подкрадываться к добыче и бить в уязвимые места.

Орис вспомнила свою ловкость картофелины и гибкость табуретки и подумала, что даже через сто лет тренировок она не смогла бы стать грациозной охотницей. А Марбл призадумался.

– Ей бы пришлось тренироваться раз в десять больше, чем, скажем, мне, – протянул он, явно ей польстив, сказав «десять». Майрис улыбнулась.

– Вот так и у тебя с волшебством.

Орис не сдержала смешка. Наставница посмотрела на неё так грозно, что несчастная поспешила прикусить язык. Но поздно.

– Прежде чем смеяться, моя дорогая ученица, я бы на твоём месте обратила внимание, что вместо знака «плодородие» ты нарисовала «разврат». Интересно, о чём же ты думаешь?