Вересковое сердце - Рииттая

А пока что Орис приходилось довольствоваться малым.

***

Холодало.

Лето в горах короткое, что поделать. За ним наступает ещё более короткая осень, чтобы подом передать бразды правления долгой снежной зиме. В горах много солнца, но мало тепла. А сейчас настали те самые гадкие деньки в начале осени, когда днём было тепло и солнечно, а ночью всё сковывало инеем.

Стоя на камне в нескольких шагах от ставшей родной лачуги, Орис поёжилась, сильнее кутаясь в шаль. Тело всё ещё слабо грело её, оставаясь болезненно худым. Наставница не разрешала ей есть слишком много, да Орис и не хотелось. Вот Марбл, тот всё пытался положить ей за ужином лишний кусочек, всё вздыхая, какая она тощая. Если бы это было главной проблемой её внешности!

Он вновь поёжилась. Закутывание в шаль не особо помогало: мёрзли ноги. Она по старой привычке стояла на камне босиком, но за время её лежания кожа на ногах облезла, а новая выросла гораздо тоньше. Если раньше она могла до первых снегов ходить по камням, только изредка по настроению надевая обувь, то сейчас Орис начинала понимать, почему Майрис разувается только перед сном. Впрочем, всё её тело стало хрупким и жалким, и малейший сквозняк вызывал у неё приступ чихания и насморк. Позор для горной женщины.

– Орис.

Она повернула голову зрячей стороной к источнику звука. Наставница стояла возле крыльца, намотав на руки полы своего любимого плаща, непонятно, чтобы подобрать их или чтобы согреться. Орис вопросительно глянула на Майрис, ожидая, что же та скажет.

Майрис сделала приглашающий жест рукой, и они неспешно пошли вперёд, словно прогуливаясь. Наставница выступала вперёд, словно сказочная королева, сложенные перед грудью руки придавали её образу одновременно гордость и невинность. Орис плелась рядом, кутаясь в шаль. Выглядела она, как побитый шакал, и ощущала себя примерно так же. Она косилась на наставницу, думая, сможет ли когда-нибудь выглядеть хоть на десятую часть столь же царственно.

– Сегодня мы будем ломать твоё понимание мира, – нарушила тишину наставница.

Орис вздрогнула. У неё и без того сейчас были некоторые проблемы с пониманием мира, в основном потому, что прежнего мира у неё и не было-то больше, а новый мир был пока зыбок и непонятен. Она медленно кивнула, хотя наставница шла на шаг впереди и видеть этого не могла.

Майрис подошла к высокому ясеню и мягко провела рукой по грубой коре. Пола её плаща тут же упала вниз, но наставница не обратила на это внимание.

– Прикоснись к дереву. Что ты чувствуешь в нём?

Орис не надо было прикасаться, чтобы сказать. Для неё видеть состояние растения было так же естественно, как при взгляде на человека понять его возраст, пол, здоров ли он и какое у него настроение. С той только разницей, что некоторые люди скрывали правду, в то время как растения были созданиями куда более открытыми. В отличие от людей, за улыбками которыми могла прятаться и грусть, и злость, а за словами – ложь, растения всегда честно выражали свои чувства. Они не использовали слова, но с помощью образов могли сказать не меньше. В своё время она испытала настоящий шок, когда узнала, что другие глядя на дерево видят просто дерево. Что ж, раз Майрис просила, Орис послушно положила руку на ствол и только тогда начала говорить:

– Это молодое и сильное дерево. Только грустит, потому что щегол, что свил гнездо в его ветвях и пел ему всё лето, сейчас улетел на зимовку.

Майрис удивлённо приподняла брови и задумчиво кивнула.

– Тебе не нужны травы, чтобы узнать это?

Орис отрешённо покачала головой.

– Нет, я просто знаю. Мне достаточно взглянуть, чтобы узнать почти всё о растении, но это работает только с ними. Бабушка говорила, что их духи мне особенно благоволят, – Орис призналась в этом как в чём-то постыдном.

– У тебя зелёное зрение, – загадочно сказала Майрис. Разумеется, Орис ничего не поняла, потому начала оправдываться:

– Как и всем, мне нужен сбор, чтобы видеть духов.

– Духов? – переспросила Майрис, и слабая улыбка тронула её тонкие губы. Орис, задумавшись, не обратила внимание на странную реакцию наставницы. Думала она о другом.

Ах, чудесные травы Айки! Брось их в костёр, завари чай или просто набей ими трубку – и вот уже твои глаза открыты, уши прочищены, а сердце готово ко всему. Весь мир меняется, покрываясь разноцветной сияющей вязью: растения, камни, небо, люди – всё становится совсем другим. В такие моменты особенно легко было договориться с духами, ведь всегда проще иметь дело с тем, что видишь. Айка учила её, как обращаться с духами растений, чтобы они росли быстрее и давали больший урожай. Без этой магии они бы все непременно голодали: короткое горное лето не располагает к тому, чтобы сделать запасы на долгую зиму. Если дух соглашается, он становится покорным, и узор на нём меняется по просьбе ведуна, изменяя и рост самого растения.

Однажды, сложив два и два, маленькая Орис спросила у бабушки, можно ли так же менять души людей. Глаза Айки тут же стали колючими и холодными, и она объяснила, что через магию можно исцелять тело, не более. И то, злоупотреблять этим не стоит – пусть сначала поработают лекари, и, если уж у них не выйдет, тут выступят ведуны.

Врала Айка, как пить дать врала.

– Духи не имеют никакого отношения к магии, – промолвила Майрис, заставляя Орис тут же забыть про Айку, да что уж там, про всё. – Вернее, имеют, но не в том виде, что ты привыкла представлять.

– А? – отсутствующим тоном переспросила девушка, рассеяно моргая.

– Духи – такие же обитатели мира, как и мы. Они не создают магию, – повторила Майрис, поворачиваясь к ней и спокойно выдерживая её панический взгляд. – Это просто деревенские поверья. Я уже пыталась сказать тебе об этом.

– Но как же… – пробормотала Орис. Внутри неё поднялась буря возмущения, она встряхнулась, сдвинула брови и решительно заявила: – Все эти чудеса, они же не только от нас зависят! Надо попросить, и…

– А можно не просить. Можно заставить, приказать, или просто сказать. Это неважно. Всё, что важно – это твоё желание, Орис. Желанию волшебников покоряется мир.

Она сказала это так просто, как нечто само собой разумеющееся, что весь боевой пыл Орис тут же иссяк, оставив место лишь растерянности и непониманию. Она уставилась на наставницу, неторопливо расхаживающую перед ней вперёд-назад.

– Духи есть, это правда. Но вряд ли травы помогают их увидеть, да и распространены они далеко не так широко, чтобы жить в каждом камушке и травинке. То, что ты привыкла звать «духами» есть сама суть магии, которая существует… да, собственно, во всём. Волшебники могут взаимодействовать с ней. Каждый раз, когда ты, как тебе казалось, просила о чём-то духа, ты просто манипулировала магией.

Орис вновь заморгала. Мало ли того, что Майрис говорила вещи, заставляющие по-другому смотреть на мир, она ещё и употребляла слова, которых Орис никогда не слышала.