Вересковое сердце - Рииттая

Майрис залпом допила вино из кружки и яростно швырнула её в стену. Металл гулко ударился о дерево, кружка упала на пол и с жалобным звуком отскочила куда-то под стол. Наставница молчала. Она сидела, обхватив колени, и смотрела на огонь.

– Сказал, что не знает вас? – предположил Марбл. Майрис скривила губы.

– Сказал, что это его надоедливая жёнушка, и он угощает, налетайте! Что на равнинах он найдёт лучше. А его друзья очень обрадовались. Сначала вели себя скромно: гладили, наливали вина, говорили, какая я красавица. И, самое паскудное, что там были женщины, охотницы из других деревень, и они были на позиции людей, а не вещей. Одну из них Логар демонстративно лапал. И вся эта плесень отворачивалась и хихикала, зная, что со мной собираются сделать, какая женская солидарность!

Плесень! Есть ли в горах более страшное ругательство? Орис впервые слышала от Майрис подобное слово. Она вздрогнула, повернувшись к наставнице. Лицо той напоминало маску.

– И что они вам сделали? – тихо спросил Марбл. В его голосе слышалась слабая надежда на счастливый исход истории.

– О, ну у кого на что фантазии хватило! Тебе подробно рассказать?

– Н… нет, духи, конечно, нет! – замахал он руками.

Брат с сестрой переглянулись. Орис поёжилась, и Марбл приобнял её за плечи. Повисла гнетущая тишина. Майрис достала из кармана плаща трубку и стала старательно набивать её травами. Затянувшись, она окружила себя сладким дымом и вроде как успокоилась. Орис же чувствовала себя ужасно виноватой из-за того, что напомнила Майрис о страшных событиях её жизни.

– Спасибо, что рассказали, – искренне поблагодарила она. Лучше бы ей было просто заткнуться, но болтливый язык продолжил говорить: – А… они… вас просто отпустили… потом?

Никогда прежде Орис не было так сложно подбирать слова. Майрис снова выпрямилась, глаза её были прикрыты, она выпускала тонкие колечки сизого дыма.

– Вообще-то, это уже второй вопрос. Но если тебя это так интересует, то после трёх дней развлечений они выкинули меня в овраг, решив, что я всё равно сдохну к рассвету, – бросила она через плечо, буднично, словно сообщая, что завтра с утра будет дождь. Орис почувствовала, что её бьёт крупная дрожь, и брат сжимает её плечи ещё сильнее, но всё же осторожно, чтобы не повредить недавно залеченные магией кости.

Орис смотрела на Майрис и понимала, что даже этот тяжёлый рассказ не проливает света и на половину вопросов, которые у неё накопились. Горячительный напиток развязал ей язык настолько, что сдерживать лавину любопытства она была не в силах. Она подалась вперёд, её голос дрожал:

– Но что было дальше? У вас же не было волшебной спасительницы, вырвавшей вас из лап смерти? И как вы научились колдовству? Откуда Кагуя? И вы говорили, что у вас есть дети! А Айка, вспоминая о вас, поминала каких-то «своих», кто это такие? И ваша внешность…

Майрис резко подняла изящную руку, заставляя ставшую слишком любопытной ученицу заткнуться. Орис запнулась. Ей стало страшно, что своим напором она разозлила наставницу, но, когда та повернулась, на её лице была улыбка.

– Мне нравится твоя любознательность. Однажды она приведёт тебя к величию. Или к большим проблемам. А теперь – спать!

Орис вздохнула. Им оставалось только согласиться.

Было очевидно, что, единожды добившись от наставницы откровений, Орис и Марбл могли навсегда забыть о том, чтобы узнать продолжение её истории. Впрочем, Марбл к этому и не стремился. Будучи парнем впечатлительным, он полагал, что продолжение будет не менее суровым и предпочитал не травмировать себя такими знаниями. Орис же надеялась услышать историю о торжестве справедливости и о том, как Майрис всё же нашла своё счастье.

Даже будучи просто слушателем она хотела вымыться после этого рассказа, а затем забыть его навсегда. Каково же было наставнице? Сколько она страдала? Она уже замечала прежде глубокую печать несчастья на её челе. Хорошо хоть сейчас она выглядела совершенно довольной жизнью.

Весна в доме, весна на сердце

Прекрасного настроения Майрис ничуть не уменьшало даже то, что на горы стремительно опускалась зима, а они жили в лачуге без окон. По ночам их спасал только горящий очаг и три слоя одеял. Как только одеял становилось мало, Майрис доставала ещё сколь угодно из своего бездонного сундука. Она вешала их возле очага, чтобы они набрались тепла к ночи. Пожара она, кажется, совсем не боялась. Почему-то Орис показалось неожиданным и странным, что тепло одеяла из её воспоминаний получалось без всякой магии. Хотелось верить, что всё это волшебство, но на деле жизнь Майрис была куда проще, чем могло представиться. В быту магию она применяла не столь часто, но зато если уж применяла – это было по-настоящему восхитительно.

В один из дней наставница вздохнула, признала, что стало слишком холодно, и принялась расхаживать вокруг дома. Она творила волшебство. Снег на крыше домика и вокруг него растаял, зазеленела трава, полезли цветы. Так у них появилась их собственная весна. Стоило перейти границу зелёной травы, как тело пронизывал холод, но внутри кольца магии Майрис было тепло и уютно. Каждый день наставница подновляла заклинание. Орис восторгалась и умоляла научить её, но Майрис отвечала, что Орис уже знает его.

Ничего-то она не знала! Потому решила ходить по пятам за наставницей, пока не разберёт текст заклинания. Майрис пела. Её мелодичный нежный голос выводил колыбельную, которую часто пела Айка, когда Орис мучали кошмары. Айка не любила петь, но Орис обожала эту песню, и бабушка каждый раз не могла отказать ей. Голос её был не таким приятным, как у Майрис, но, вспоминая его, Орис чувствовала, как к глазам подступают слёзы:

– Пусть бушует белая зима,

Воет ветер, окружает тьма,

Мы с тобою будем здесь вдвоём

Эту песню тихо запоём

Стихнет вьюга и пройдёт метель,

И за ночью вновь настанет день

Утром ты очнёшься ото сна

И увидишь, что пришла весна.

– Это не может быть заклинанием, – уверенно сказала Орис. Голос наставницы стих. Она обернулась, глядя на Орис с укором.

– Чему я учила тебя? Всё что угодно может быть заклинанием. А уж горный фольклор таит в себе невероятное количество магии.

Орис тут же попробовала напеть слова песни, стараясь попасть в ноты и повторить интонацию Майрис, но ничего не произошло. Настолько «ничего», что Орис не почувствовала даже слабой магической искры внутри себя, словно она просто сказала случайные слова.

– Ты пока слаба для колдовства. К тому же, делаешь упор вовсе не на то, что важно, – вздохнула наставница, когда Орис закончила петь. – Ты думаешь, как бы не сфальшивить, а думать надо о тепле, весне и цветении.

– Я понимаю, проблема во мне, – недовольно буркнула Орис.

– Справедливо, – согласилась наставница. – Проблема в тебе.