Вересковое сердце - Рииттая

– Ты яростная и пылкая, но при этом очень добрая девочка, – наконец, сказала она. – Чёрная магия в тебе – это ошибка. Просто след причинённой тебе боли. Прошу тебя, Орис, одумайся. Ты можешь добиться успеха, как зелёная колдунья.

Орис почувствовала лёгкий укол обиды. Почему-то ей казалось, что словом «добрая» Майрис маскирует обычное «слабая». Она поджала губы.

– Вы не верите в меня, наставница? – спросила она с нажимом. Майрис глянула на неё удивлённо.

– Я верю в тебя, Орис. Я лишь не верю, что ты способна на убийство. Я сразу сказала, что у тебя золотое сердце, и это прекрасно. Давай попробуем заниматься исцелением? Оно позволит быстрее изгнать энтропию.

Она легко улыбнулась. Орис нахмурилась. Как ни поглощала её учёба, она то и дело вспоминала о том, что этот убийца и предатель сейчас где-то доволен жизнью, думая, что её тело растащили дикие звери. Эта мысль уже не жгла сердце калёным металлом, но всё же была болезненной.

– Я убью его! – воскликнула она чуть более запальчиво, чем следовало. Майрис изогнула бровь.

– Ты хоть кого-то убивала в жизни? Хоть мотылька?

Орис смутилась.

– Нет, но…

– А человека, значит, сможешь? Легко и просто?

– Да! – она вдруг вспомнила улыбающееся лицо Дарета. «Хочу быть единственным твоим мужчиной», – так он сказал. Её лицо залилось краской, нет, не смущения – Орис разозлилась. – Без колебаний!

– Ну, будешь ты колебаться или нет, а заклинание без пробы ты не выучишь. Дарет придушит тебя раньше, чем ты сможешь что-либо предпринять.

Щёки Орис запылали ещё сильнее. Она сжала руки в кулаки и топнула ногой.

– Наставница, вы… очень злая женщина! – прошипела она сквозь зубы. Майрис лишь улыбалась.

– Злая, но говорю правду?

– Нет!

– Почему же нет? Чёрное колдовство – это не твоё, это же понятно…

– НЕТ, НЕ ПОНЯТНО! – заорала Орис. Три предложения сорвались с её губ – то была формула. Майрис дёрнулась, будто на мгновение она могла подумать, что ученица решила вырвать её сердце, но нет, всё, что хотела Орис, это доказать ей собственную твёрдость.

Руку словно охватило пламя. Хотелось отгрызть её, так было больно, или остудить любым способом. Она была уверена, что остудить её может только…

…сердце. Чужое сердце, пусть оно пылает в её руке, забрав жар! Она видела это ясно, словно делала так уже много раз. Рука прошла сквозь тело животного, будто козёл был призрачным, но по его боку расползалась рана, словно от ожога. Рука проходила сквозь плоть, как раскалённый нож через масло. Орис чувствовала биение звериного сердца. Она сжала руку вокруг него, напряглась и резким движением потянула на себя, будто вырывая с грядки морковь.

По её руке стекала кровь. Орис смотрела на зажатое в руке сердце. Оно не билось и не было деревянным. Просто мёртвое козлиное сердце и ошарашенная девушка, держащая его в руке. Козёл завалился набок, очевидно, мёртвый, как и его сердце.

Звонкие патетические хлопки заставили Орис прийти в себя. Она повернулась к наставнице. Та победно хлопала в ладоши, лицо её было непроницаемым. Орис разжала ладонь, выронив сердце на землю. Выпрямилась, нервно облизнула губы.

– Почему он умер, а не стал… как ваш муж? – спросила Орис.

– О, это была неполная формула, лишь её треть. Ну право, ты же не хочешь себе в услужение деревянного козла? – наигранно удивилась Майрис, привычно склонив голову к плечу. Орис глубоко вдохнула и направила на наставницу указательный палец в обвинительном жесте.

– Вы! Вы специально меня довели!

– Для каждого ученика нужно найти свой подход, – развела руками наставница. – Для тебя хорошо работает злость, и, если ты не злишься сама, нужно тебя немного направить. У нас было два возможных исхода: либо ты признала бы, что не подходишь для чёрной магии, либо применила бы её.

Сама невозмутимость! Орис пробормотала что-то крайне недовольное под нос, но Майрис сделала вид, что ничего не слышит.

– Применённое на козле, это заклинание не должно оставить на тебе глубокого следа. Что ж, я… я удивлена. У тебя не получаются куда более слабые заклинания, а это вышло. Не знаю даже, как это работает. Я думала, нет, я надеялась, что ты не сможешь. В тебе гораздо больше темноты, чем мне казалось. Гораздо больше… Надеюсь, ты не провалишься в неё с головой.

Угрожающее предостережение.

***

Они вернулись к хижине. Наставница дала паучихе указание забрать дичь, и Кагуя тут же радостно ускакала в лес. Орис устало села на крыльце, привалившись к столбу. Только сейчас она увидела, что рука у неё по-прежнему в крови, но ей было всё равно. Марбл посмотрел на неё с интересом, но не решился ничего спросить.

– Сегодня упакуемся, а завтра с утра выступим, – объявила наставница. – Обычно я захожу в деревню за хлебом и прочими припасами в путь, но, я так думаю, не стоит вам там появляться.

– Ну почему же? – недобро улыбнулась Орис. Марбл посмотрел на неё полными ужаса глазами.

– Ты двинулась, сестрица? – спросил он на родном языке, игнорируя намекающие взгляды Майрис. – Нас же там закопают! Да и как ты посмотришь в глаза какому-нибудь Трэвису или Рогану?

– Вот так и посмотрю, – заверила его Орис. Майрис одарила их лучезарной улыбкой.

– Бояться нечего, дети мои. Во-первых, будь ваши друзья в деревне, я бы давно уже поговорила с ними. Но их там нет. Во-вторых, если наши милые горные дикари решат к нам прицепиться, я легко и доступно объясню им, что именно они перепутали в этой жизни.

Примчалась Кагуя. В её мощных челюстях горный козёл казался довольно жалким. Майрис велела Марблу запечь его на углях, чтобы мясо было удобнее взять с собой. Пока брат возился с едой, Орис помогала наставнице собрать оставшиеся вещи в сундук. Она приносила со всего дома книги, одеяла и посуду, а Майрис укладывала их.

Всё происходило стремительно. Вещей было не так много. Майрис велела лечь спать пораньше, чтобы отдохнуть как следует, но, конечно, сон никак не шёл. Снова тревожили головные боли, впрочем, Орис уже привыкла, что у неё постоянно что-то болит. Как же хотелось нашептать обезболивающую формулу! К несчастью, тут речь шла уже не только о привыкании, а о том, что Орис буквально могла взорваться от перенапряжения… вероятно. Но какой смысл учиться магии, если ты боишься её применять?

Сев на свою подстилку, она внимательно посмотрела на спящую наставницу. Её дыхание было спокойным и ровным. Орис в сомнениях закусила нижнюю губу, тут же пожалев об этом: с её дурной привычкой постоянно кусать нечастную губу, та была больше похожа на использованную мочалку, а не на часть лица, и начинала кровоточить, едва стоило к ней прикоснуться. Нервно слизнув кровь, Орис отметила, что излюбленный ею метод вышибать клин клином, то есть отвлекать себя от боли другой болью, в этот раз не сработал. Голова болела всё так же отчаянно, опоясывающая боль особенно сильно пульсировала в висках и затылке. Спать с такими ощущениями не представлялось возможным.