Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту - Михаил Александрович Захарчук

чтобы Юра отпрыска наказал или хотя бы отчитал, было практически невозможно. Начинаю упрекать Максима из-за плохой учебы – Юра тут как тут: «Да ладно тебе, Тань! Нормальный же парень растет». – «Юра, ну нельзя же во всем ребенку потакать!» – «Почему нельзя? Очень даже можно». – «Ну мне ясно, почему ты всегда на его стороне. Сам потому что учился спустя рукава». – «Вопрос спорный. Но даже если с тобой согласиться, то не совсем же из меня остолоп получился».

Никак не изменилось отцовское отношение к сыну, и когда тот стал взрослым. Летом мы всегда жили на даче. Однажды Макс взял отцовскую «Волгу» покататься. Обещал вернуться засветло. Но до трех часов ночи о нем ни духу ни слуху. Юра поднял на ноги местную милицию. И я волнуюсь не на шутку. Ведь так мужу и до инфаркта недалеко. И тут заявляется наше чадо – рот до ушей. «Как ты мог?» – в сердцах выпаливает Юра и уходит в спальню. И больше – ни слова упрека! Зато я показала Максу, где раки зимуют.

Ради него муж однажды переступил через свой железный принцип: за своих и за себя никогда и ни перед кем не кланяться. Случилось это, когда телевизионный начальник Эдуард Сагалаев отстранил Макса от работы в программе «Утро» за «самовольство в эфире». Сын получал зарплату, но эфира ему не давали. Он сильно переживал такую несправедливость. И тогда Юра попросил Сагалаева о встрече. Тот выслушал Героя Соцтруда и, мило улыбаясь, заключил: «Я подумаю над вашей просьбой». Но и пальцем не пошевелил. Максу ничего не оставалось, как «покинуть ящик» и заняться малым бизнесом. Они с женой на папиной машине развозили по ларькам минеральную воду и соки.

– Татьяна Николаевна, многие говорят о том, что на самом деле Юрий Владимирович не то что смертельно, но даже и тяжело не был болен, когда ему назначили операцию. И вдруг – летальный исход. Почему?

– Ну что вам сказать. Все мы под Богом ходим. У Юры сердце начало давать о себе знать лет с сорока. Сказались его войны, повышенные нервные перегрузки, связанные с творчеством, но главным образом его постоянное восприятие чужой боли как своей. Тут, мне сдается, случались у него тяжелые перегрузки. Вот все утверждают, что Никулин очень крепко дружил с Гердтом. А я этого как-то не замечала. Но вот в начале осени 1996 года Юра узнает, что у Зямы – 80-летний юбилей. Звонит ему и слышит: «Юра, приезжай. Нам надо проститься». Муж поехал. Не выступал в числе других поздравляющих, а просто сидел рядом на сцене возле кресла, на котором полулежал Гердт. Подбадривал, веселил. Домой вернулся с лицом пепельного цвета: «Зяма скоро уйдет». И через два месяца Гердта не стало.

Примерно в то же время возник разговор о плановой операции для Юры. Ему предстояла установка стентов. Уже тогда такая операция была не редкостью. Так я совершенно спокойно, словно на работу, проводила мужа до порога квартиры. Попросила позвонить, когда все закончится и его переведут в палату. Никаких предчувствий, ни малейшего холодка внутри. И он был на удивление спокоен. Известие о том, что Юра при операции впал в кому, стало для меня громом среди ясного неба. Все шестнадцать дней, что он лежал подключенным к аппарату искусственного дыхания, я была как зомби: ничего вокруг не видела, не слышала.

Умер Юра двадцать первого августа, трех месяцев не дожив до своего 76-го года. Гроб установили на манеже цирка. Проститься с моим мужем-клоуном пришли десятки тысяч человек. Когда траурный кортеж тронулся в путь, стоявшие на противоположной стороне Садового кольца в пробке водители разом нажали на клаксоны: так Москва провожала Юру. Я ехала в машине Лужкова. Они с мужем дружили. «Знаете, Татьяна Николаевна, – сказал Юрий Михайлович, – я видел много похорон, но таких на моей памяти не было».

В себя я прихожу, Мишенька, очень тяжело. Никакие и ничьи утешения мне не помогают. Свое непоправимое горе я несу в одиночестве, не перекладывая его на родных и знакомых. Так что боль потери – она всегда при мне. Я не могу смотреть фильмы с участием Юры, не могу слушать песни в его исполнении. Но есть сын, внуки, правнуки. Есть цирк – наш с Юрой многолетний дом. Слава богу, мне там всегда рады».

… По моей просьбе Юрий Владимирович приехал на вручение самопального Ордена Орла, учрежденного моим приятелем Рафиком Бегишевым. Получив железку, стал прикручивать ее к лацкану парадного синего пиджака. Знаю, что единственного, и потому каркаю: «А ведь Татьяна Николаевна точно заругает!». Молчит, сопит и крутит. Приезжаем к нему домой. Супруга замечает бляшку и, разумеется, выказывает недовольство тем, что единственный стоящий пиджак испорчен. Никулин равнодушно роняет: «Да и хрен с ним». Все. Дебаты закончены, хотя любая другая жена «пилить» продолжала бы. Но только не Татьяна Николаевна.

Юрий Владимирович очень любил собак, и Татьяна Николаевна всегда разделяла увлечение мужа. Именно разделяла на молекулярном уровне. Еще при жизни мужа она профессионально занималась разведением собак. В соавторстве с Ж.А.Чесноковой написала книгу «Декоративные собаки». Была первым руководителем Всероссийского Клуба любителей животных, а в дальнейшем его почетным президентом.

Утро в семье Никулиных всегда начиналось с зычного пожелания Татьяны Николаевны:

– Юра! Умираю без кофе!

Никулин не спеша брел на кухню, готовил жене и себе заморский напиток по собственному особому рецепту. У него была специальная турка, привезенная с Востока. Сумасшедшая инкрустация, ручка из какого-то редкого дерева. Сварив кофе, Ю.В. потом уже делал все прочие дела. При этом, как правило, замечал:

– Самое главное, Тань, определить, кто сегодня будет хозяином: я или мой радикулит.

Новелла, сыгранная им в фильме Л.Гайдая «Деловые люди» по О.Генри еще в 1963 году, «сыграла» попутно жестокую, злую шутку: всю жизнь он мучился спиной. И всю жизнь Татьяна Николаевна ее растирала всякими мазями. Этих тюбиков в их ванной был целый ворох. Но однажды его так прихватило, что пришлось вызвать «Скорую» и срочно ехать на уколы.

– Спускаю я штаны, – рассказывал потом, – точь-в-точь, как в «Кавказской пленнице», а медсестра восторженно произносит: «Ой! Первый раз вижу такого артиста в лицо!»

Их первая совместная реприза в цирке состоялась в 1951 году. Тогда зрители увидели спектакль «Маленький Пьер», где Татьяна исполняла роль мальчика. Среди других известных реприз с участием Татьяны Никулиной – «Розы и шипы», «Яблоко», «Бревно», «Барышня и хулиган». Татьяна Никулина выступала на манеже до 1981 года. Затем десять лет профессионально занималась собаководством. После кончины Юрия Никулина в 1997 году Татьяна