Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

ему и подозревая именно их в инспирировании проблем на мексиканской границе, мешавших им увеличивать маржинальность сделок. Ему посоветовали отдать этот участок человеку с хорошим образованием и, как следствие, с личными и давними связями в политических и деловых кругах тех стран, где возникли эти проблемы. Так он и поступил. После первого месяца обещаний и вызванной ими эйфории наступили дни разочарований. Все задуманное летело под откос, и спасти ситуацию, казалось, было невозможно.

Гектор приехал к Карлосу поздно ночью, дождавшись, когда тому наскучит общество стриптизерш и бестолковых компаньонов-прилипал, умевших метко стрелять в тире и не умирать от инфаркта после тонн «Виагры». В этот раз он приехал к нему без охраны и советников, подчеркнув этим неординарность ситуации. Они говорили один на один несколько часов, несмотря на побелевшее за окном небо. Утром всем стало ясно, кто теперь будет руководить всей организацией, хотя формально титулы и проценты в доходах сохранились за Себастьяном Карлосом. За прошедший год внешне мало что изменилось в повадках Гектора. Из всей ставшей положенной по статусу роскоши можно было назвать только безумную затею со строительством трассы Формулы-1. Цена этого удовольствия зашкаливала за все разумные пределы.

Сегодняшний вечер вызывал у него скуку. Прекрасно зная, чего ждет от него его окружение, он, словно дразня их, не давал команды начинать веселье. По своему статусу он мог без объяснений удалиться, предоставив более молодым возможность развлечься и без него. Для традиционного делового сообщества такое развитие событий было приемлемым и нормальным. В группе, где власть выстраивалась по принципам первобытного племени, это стало бы первым шагом в пропасть. Только одна активность стояла в иерархии ночных забав выше разгула — смерть как бизнес.

— Послушай, Хуанито, — обратился Гектор к тому самому парню, который час назад привез ему кейс с миллионом евро. — Тебе этот козел адвокат не показался излишне высокомерным и ненадежным?

— Наконец-то до тебя дошло то, о чем я толковал тебе целый день. С такими красавчиками нельзя церемониться, или они немедленно садятся тебе на шею, — ответил за Хуанито тот самый гангстер, который передал Жаку первый миллион.

— Чтоб тебя черти унесли в ад! Пабло! Твое мнение мне известно. Или теперь тебя надо называть Хуанито? — рявкнул на него Гектор.

Удостоенный эпитета «красавчик» молодой француз заинтересовал сорокалетнего колумбийца, именно из-за этого он сегодня поехал на встречу в отель «Ланкастер». Все эти договоренности с судьями, полицейскими, политиками и журналистами Гектор всегда воспринимал как скучнейшую рутину, необходимую часть повседневности, в которой существовал мир тайных соглашений. Так было и в этот раз, пока за ланчем Винсент Ван дер Гесс не протянул ему фотографию судьи, к которой поехал парламентер.

— Посмотри, какая красотка! Интересно, какого цвета у нее белье под этой мантией? — бельгиец не гнушался сальностей в своих комментариях.

— Однажды я переспал с вдовой сразу после похорон ее мужа, так она была вся в трауре, от лифчика до пояса с резинками для чулок! Будь у нее месячные в этот день, она раздобыла бы где-нибудь черные прокладки! — поддержал тон Гектор, не выпуская из рук фотографию Мари Изабель Франсуаз.

Разглядывая снимок и выслушивая подробности о ее сексе с Жаком Дефо, ему захотелось понять: почему такая красивая женщина выбрала себе в любовники какого-то мелкого подонка? Ему захотелось увидеть его и поговорить с ним. За сорок лет он научился скрывать свои чувства, и, наверное, никто, кроме большого босса, одноногого Себастьяна Карлоса, не знал истории его первой любви, оборвавшейся без взаимности и навсегда. Нелюбовь к нему со стороны представительниц прекрасного пола с лихвой компенсировалась его властью — властью в том числе и над ними, как над товаром, имеющим свой ценник и свой срок годности. Его фраза «Этот виски хорош в тридцать лет, а девочки хороши в восемнадцать» стала крылатой, и многие повторили ее вслед за ним не один раз. За внешним цинизмом его высказываний он давно и надежно скрывал тоску по ощущению взаимности чувств. По каким критериям смотревшая на него с фотографии mef[56] выбрала себе в любовники человека, давно и плотно сидевшего на наркотиках и имевшего тайные порочные увлечения? Умевший наблюдать не только за другими, Гектор вторые сутки подряд пробовал понять, какое чувство сделало его лично заинтересованным во всех деталях этой операции. Зависть или ревность? Признание самому себе в столь мелких мотивах изрядно портило ему настроение.

Компания сидевших или полулежавших в огромных креслах боевиков отвлеклась от экрана телевизора. Всем стало понятно, что босс не в духе и сейчас вместо команды о начале веселья, обычно неизбежного в дни пребывания в таких городах, как Париж, каждый получит свою порцию взбучки за безалаберность. Пабло, здоровенный громила, тот самый, который в течение четверти часа размахивал ручищами прямо перед носом метрдотеля в ресторане отеля «Ланкастер», сделал последнюю попытку спасти положение и вернуть шефу добродушное настроение, по внешним признакам так соответствующее положению дел.

— Если надо будет для дела, мы с ним поменяемся именами! Правда, Хуанито? — он встал и направился в сторону барной стойки с огромным количеством эксклюзивной выпивки на зеркальных полках. — День подходит к концу, скоро полночь, как насчет пятидесятидвухградусного виски, босс?

— Хорошее предложение. Налей всем, кроме тех, кто поведет машины, — Гектору стало ясно, чего он хочет сейчас и зачем они это сделают сегодня ночью.

— Я третий день за рулем, может меня уже кто-то подменить? — прогундосил водитель одного из БМВ.

Завязалась обычная в таких случаях перепалка, каждый хотел свалить на другого бытовые заботы.

— Куда едем? — спросил Пабло, подавая стакан с виски Гектору.

— Набери нашему другу копу, надеюсь, он еще не натянул свою пижаму и этот дурацкий ночной колпак, без которого голландцы не могут лечь в постель.

— Он бельгиец вроде, — молчавший все это время Хуанито решился наконец подать голос.

— Разве Нидерланды и Бельгия не одно и то же? — в разговор вмешался невысокий щуплый парень с руками, наглухо зататуированными магическими символами.

— Энрике включает идиота, чтобы его не посадили за руль. Нидерланды — это по-нашему Paises Bajos[57], а Бельгия и Голландия — это туда, дальше на север, возле Осло, — теперь уже все галдели одновременно, и нельзя было с уверенностью определить, кому принадлежало это высказывание.

Вернувшийся из соседней комнаты Пабло, вышедший туда, чтобы сделать звонок Ван дер Гессу, посмотрел на Гектора и утвердительно кивнул головой. Их ждали, и можно было выезжать. Галдеж прекратился как по команде. Все присутствующие, накинув на плечи куртки, на ходу поправляя сумки-грыжи со спрятанным в них оружием, направились