Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

Винсент Ван дер Гесс — так причудливо звучало имя бывшего сотрудника полиции — считал всех людей склонными скорее к обману, нежели к откровенности. В силу этих соображений он предпочитал стимулировать выгодой, а не страхом. Если в разговоре он улавливал малейшие нотки лести или заискивания, это было первым сигналом тревоги.

— Наверное, он прав. Раз уж мы собрались здесь вечером, следует отдать дань гастрономическим изыскам! — сказал Гектор, обращаясь исключительно к молодому человеку.

Они заказали лангустов, только утром привезенных из Бретани ракушек Сан-Жак и улиток. Ван дер Гесс с видом знатока комментировал каждую строчку меню, напечатанного на изящной картонке скромных размеров. По его мнению, небольшой выбор, предлагаемый поваром, подчеркивал эксклюзивность кухни и точно исключал повторное использование продуктов.

Все это время Дефо внимательно изучал своих новых знакомых. Гектор иногда обменивался со своим спутником парой фраз на испанском, смысл которых оставался ему непонятным. План, составленный по пути сюда, приходилось корректировать на ходу. Мужчина, представившийся Гектором, вызывал у него некоторую оторопь от диссонанса между первым впечатлением и тем обострившимся ощущением опасности, исходившей от всей его нескладной фигуры. Если бы не «премия», обещанная самому себе за дерзкое выманивание дополнительного гешефта, Дефо готов был бы отступиться от задуманного. Страх, который все больше доминировал над его теперешним поведением, мешал ему сосредоточиться. Прошло еще немного времени, прежде чем ему удалось совладать с этим неприятным и, как он убеждал себя, нерациональным чувством. После еще нескольких минут, потраченных на раздумья, Дефо все же решился перейти в атаку.

— Фрсказала, этих денег недостаточно, — стараясь соблюсти некоторую отрешенность от смысла самой фразы, сказал он на своем родном языке, тщательно протирая и без того идеально начищенные столовые приборы белоснежной салфеткой.

— Так дела не делаются, — проворчал Ван дер Гесс, отставляя в сторону бокал с розовым вином.

Он еще раз посмотрел на молодого адвоката, с которым они неплохо сотрудничали уже несколько лет. Не встретив понимания своему недовольству, бельгиец начал переводить сказанное с французского на испанский.

— Я немного понимаю французов, особенно когда вы говорите о деньгах, — прервал его на полуслове Гектор.

Им пришлось замолчать и перестать муссировать вброшенную в обсуждение проблему из-за нескольких официантов, появившихся со стороны буфета. Каждый из них нес поднос, заставленный тарелками и кастрюльками разной величины и предназначения. Сервировка стола заняла достаточно времени для того, чтобы каждый из присутствующих продумал все за и против, которые он выдвинет в случае спора.

— Так чем это обусловлено? Судье понадобятся дополнительные расходы? — продолжил колумбиец, немного коверкая французские слова.

— Да, и немалые. Возможно, даже этой суммы окажется недостаточно. По вопросу вашего el comarada[50] надо оплачивать услуги по всей цепочке, и там, — он потыкал пальцем в потолок ресторана, — люди знают цену своей подписи под такими вердиктами.

— Меня сейчас куда больше интересует информация по ювелиру. Это действительно важно. Ему надо появиться здесь, иначе все может посыпаться к чертям, — сказал Гектор.

Слушая их разговор, Винсент Ван дер Гесс одновременно безжалостно расправлялся с лобстером, запивая каждый кусочек его белоснежного мяса добрым глотком вина. После последних слов колумбийца ему снова захотелось вступить в беседу и хоть как-то осадить совсем зарвавшегося Жака Дефо.

«Ведя разговор в такой откровенной манере, наивный Гектор позволит этому галльскому петушку снять с себя последнюю рубашку», — подумал он.

Единственным человеком, не принимавшим никакого участия в их беседе, был тот самый гангстер, с которым Жак Дефо познакомился на днях. Не отставая от бельгийца в поедании улиток и других моллюсков, он почти не притрагивался к вину и, казалось, совсем не интересовался, о чем идет разговор.

— Если вам сложно собрать эти деньги, мы можем расторгнуть нашу сделку. Миллион, который передал мне ваш друг, я привезу сюда же завтра в это же время, — ставя жирную точку в разговоре, сказал Жак.

Ему удалось просчитать своего собеседника, теперь он понимал, почему дорогой костюм смотрелся на нем как на огородном пугале.

«Cette homme il est drôle. Il parle comme une vache espagnole»[51], — повторял он про себя раз за разом в ожидании ответа на свой беспроигрышный ультиматум.

Его внезапно нахлынувшая уверенность зашкаливала любые отметки, доступные для измерения. Мысль о том, что ему придется забирать долю Мари Изабель Франсуаз, которую та наверняка уже распихала по всем щелям своего уютного шале, ему не приходила в голову. Слова, адресованные Гектором молчаливому громиле, подтвердили правильность его расчетов.

— Ilama a Juanito que traiga lo que tiene en su disposicion[52].

Стараясь не показать на лице внутреннего торжества, Жак Дефо начал копаться в своем телефоне. За время их встречи накопилось некоторое количество сообщений, и он увлеченно отвечал на них, благодарный каждому написавшему за возможность на время обособиться от сидевших рядом с ним клиентов. Сначала ему казалось, что, прислушиваясь к говорившим между собой Ван дер Гессу и Гектору, он сможет хоть что-то разобрать, но они переговаривались на испанском слишком быстро, и он оставил эти попытки. Да и какое теперь это имело для него значение? Он назначил себе немалую премию, и он ее добьется. Жак испытал приятное возбуждение. Это было связано с сексом. Ему были известны адреса борделей, где от женщин можно получить больше, чем она может дать. Такие удовольствия стоили денег. Иногда довольно больших. Сегодня они у него будут в избытке. Дефо посмотрел на часы, надо будет еще заехать домой, оставить машину и понадежней спрятать то, что ему сейчас привезут в тайник.

— Ты знаешь, сколько весит миллиард наличных долларов? Не ожидавший услышать такой вопрос, погруженный в свои мечты адвокат невольно вздрогнул.

— Миллиард? — зачем-то переспросил он своего собеседника.

— Да, миллиард. В сотенных купюрах, — подтвердил Гектор. Достав из внутреннего кармана пиджака сигару, он зубами откусил от обоих ее кончиков не меньше чем по сантиметру табака. Закурив, колумбиец откинулся на спинку дивана. Метрдотель, оповещенный о происходящем официантами, не решившимися лично предупредить гостя о недопустимости курения в ресторане, направился было к их столику. Безучастный ко всему происходящему до этого момента гангстер впервые за весь вечер оторвал взгляд от тарелки и, встав с кресла, направился к нему навстречу. Они разговаривали довольно долго и в основном жестами. Метрдотель прикладывал то одну, то обе руки к своему сердцу, видимо давая понять, что лично он ничего не имеет против курения в закрытых помещениях. Взявший на себя миссию посланника латинос начал говорить еще быстрее, размахивая обеими руками, словно демонстрируя, как он лично будет разгонять дым от сигары своего шефа. Ни одна