Убийство в доме викария - Агата Кристи

– Какое людям дело до показаний? Они про это ничего незнают. И медицинские свидетельства никогда не убеждают никого из посторонних.Вот еще одна причина, заставляющая меня остаться. Мистер Клемент, я должнаузнать правду.

Когда она говорила это, глаза ее горели огнем. Она добавила:

– Поэтому я и пригласила эту девицу.

– Мисс Крэм?

– Да.

– Значит, вы все-таки сами ее пригласили. Я правильно понял,что это ваша инициатива?

– Целиком и полностью. Да, конечно, она немного похныкала.На следствии – она была уже там, когда я пришла. Но я пригласила ее сюдаспециально.

– Неужели вы думаете, – воскликнул я, – что этаглупенькая девушка имеет отношение к убийству?

– Нет ничего проще, чем представиться дурочкой. Легчелегкого.

– Значит, вы все же думаете...

– Нет. Честное слово, я ее не подозреваю. Мне простокажется, что она что-то знает. Хотелось разузнать о ней побольше.

– И в первую же ночь, когда она здесь оказалась, былизуродован портрет, – задумчиво сказал я.

– Вам кажется, это она? Зачем? По-моему, это совершеннонелепо и невозможно.

– Нелепо и невозможно было убить вашего мужа у меня вкабинете, – с горечью возразил я. – Однако кто-то это сделал.

– Знаю. – Она положила ладонь на мою руку. – Какэто ужасно для вас. Я очень вас понимаю, хотя мало об этом говорю.

Я вынул из кармана сережку с голубой бирюзой и протянул ей.

– Это, кажется, ваша?

– О! Да. – Она с радостной улыбкой протянуларуку. – Где вы ее подобрали?

Я не спешил класть украшение в ее раскрытую ладонь.

– Если вы не возражаете, – сказал я, – я бы ещенемного подержал ее у себя.

– Пожалуйста!

Она глядела на меня удивленно и пытливо. Но я не стал ничегообъяснять. Я спросил, как ее денежные дела.

– Вопрос нескромный, – сказал я, – но, поверьте, яхотел бы, чтобы вы поняли его не так.

– Почему нескромный. Вы и Гризельда – мои лучшие друзья вэтих местах. Еще я питаю слабость к этой смешной мисс Марпл. Люциус былдовольно богат, должна вам сказать. Он разделил состояние поровну между мной иЛетицией. Старая Усадьба остается мне, но Летиция имеет право выбрать мебель,чтобы обставить небольшой домик, на покупку которого ей оставлена отдельнаясумма, чтобы все было по справедливости.

– А вы знаете что-нибудь о ее планах на жизнь?

Анна с шутливой гримаской сказала:

– Мне она о них не сообщала. Я думаю, что она уедет отсюдаочень скоро. Она меня не любит и никогда не любила. Должно быть, это моя вина,хотя я изо всех сил старалась держать себя достойно. Просто любая девочкавосстает против молодой мачехи, мне кажется.

– А вам она нравится? – спросил я напрямик.

Она ответила не сразу, и я еще раз убедился, что АннаПротеро – человек честный и прямой.

– Вначале нравилась, – сказала она. – Она былатакая хорошенькая девчушка. А теперь нет, теперь нет. Сама не знаю, в чем дело.Может быть, из-за того, что она меня не любит. Видите ли, я люблю, когда менялюбят.

– Как и все мы, – сказал я, и Анна Протеро улыбнулась.

Мне оставалось выполнить еще одно дело, а именно –поговорить с Летицией Протеро. Это трудностей не представляло – я нашел ее водиночестве в гостиной. Гризельда и Глэдис Крэм вышли погулять в сад.

Я вошел и закрыл за собой дверь.

– Летиция, – сказал я, – мне нужно с вами кое очем поговорить.

– Да?

Я заранее обдумал, что буду говорить. Я протянул ей наладони бирюзовую сережку и спокойно спросил:

– Зачем вы подбросили это в мой кабинет?

Я заметил, что она на мгновенье напряглась, но это было одномгновенье. Она так быстро оправилась, что я не решился бы присягнуть в том, чтовидел собственными глазами это секундное замешательство. Она сказала небрежно:

– Я ничего не подбрасывала в ваш кабинет. Это не моясережка. Сережка Анны.

– Это мне известно, – сказал я.

– Тогда при чем тут я? Не понимаю! Анна ее обронила, и все.

– Миссис Протеро была в моем кабинете только один раз послеубийства, и она была в трауре. Вряд ли она могла надеть голубые серьги.

– В таком случае, – сказала Летиция, – онаобронила ее раньше. – И добавила: – Это вполне логично.

– Весьма логично, – откликнулся я. – Я думаю, выприпомните, когда ваша мачеха надевала их в последний раз?

– О! – Она смотрела растерянным, доверчивым взглядомпрямо мне в глаза. – А разве это так важно?

– Все может быть, – сказал я.

– Попытаюсь вспомнить. – Она сидела, сдвинув брови.Никогда еще Летиция Протеро не казалась мне такой очаровательной. – О!Да, – вдруг сказала она. – Они были на ней в четверг, я вспомнила.

– Четверг, – раздельно произнес я, – это деньубийства. Миссис Протеро была в тот день в мастерской, в саду, но, если выпомните, она показала, что стояла снаружи, у окна, не заходя в комнату.

– А где вы нашли серьгу?

– Она закатилась под стол.

– Тогда, судя по всему, получается, – безмятежносказала Летиция, – что она говорила неправду, да?

– Вы хотите сказать, что она вошла в кабинет и стояла усамого стола?

– А разве не так?

Она смотрела на меня чистыми, прозрачными глазами.

– Если хотите знать, – невозмутимо продолжалаона, – я никогда не верила, что она говорит правду.

– Но я точно знаю, что вы говорите неправду.

– Это почему?

Она явно встревожилась.

– А потому, – сказал я, – что я видел эту сережкусобственными глазами в пятницу утром, когда приходил сюда с полковникомМельчеттом. Она лежала рядом со второй на туалетном столике у вашей мачехи. Ядаже подержал их в руках.

– О-о! – Она смешалась, потом вдруг перегнулась черезручку кресла и разрыдалась. Ее подстриженные светлые волосы почти касалисьпола. Поза была странная – удивительно красивая, полная по-детски необузданногоотчаяния.

Я дал ей немного выплакаться, потом очень ласково спросил:

– Летиция, зачем вы это сделали?

– Что?