Убийство в доме викария - Агата Кристи

Она вскочила, резким взмахом головы откинув волосы назад.Она была ужасно перепугана.

– Что вы такое говорите?

– Из-за чего вы это сделали? Из ревности? Из ненависти кАнне?

– О да! – Она снова откинула волосы с лица и внезапносовершенно овладела собой. – Да, можете назвать это ревностью. Я Аннувсегда ненавидела – с того самого дня, как она приехала сюда. Строила из себякоролеву. Я забросила эту чертову штуку под стол. Я хотела, чтобы у нее былинеприятности. И были бы, если бы не вы – как вас угораздило трогать чужие вещина туалетном столике! И вообще, духовному лицу не подобает быть на побегушках уполиции!

Она так по-детски обрушила на меня свой гнев, что я необратил на ее слова никакого внимания. В эту минуту она и вправду выгляделанесчастным, обиженным ребенком.

Едва ли ее ребяческая попытка насолить Анне заслуживаласерьезного внимания. Так я ей и сказал, добавив, что верну сережку хозяйке и нисловом не упомяну, где я ее нашел. Девушка, казалось, была тронута.

– Вы очень славный, – сказала она. А потом, помолчав,добавила, отвернув лицо и с трудом подбирая слова: – Знаете, мистер Клемент, ябы на вашем месте отослала Денниса отсюда, и поскорее.

– Денниса? – Я поднял брови удивленно и слегканасмешливо.

– Я думаю, так будет лучше. – И она смущенно продолжала:– Мне жалко Денниса. Я и не знала, что он... в общем, мне очень жаль.

Больше мы об этом не говорили.

На обратном пути я предложил Гризельде сделать небольшойкрюк и заглянуть на раскоп. Мне не терпелось узнать, занялась ли этим делом полиция,и если они там побывали, то до чего успели докопаться. У Гризельды, однако,оказалась уйма дел дома, и мне пришлось совершить эту экспедицию в одиночестве.

Операцию возглавлял констебль Хэрст.

– Пока ничего не нашли, сэр, – доложил он. – Но повсем показаниям это самое лучшее место для cache.

На минуту я опешил, введенный в заблуждение егопроизношением – он произнес cache как «кэч», – но почти мгновенносообразил, что он имел в виду[28].

– Сами понимаете, сэр, куда еще могла идти эта молодаяособа, раз она шла по тропинке в лес? Либо в сторону Старой Усадьбы, либо сюда,больше некуда.

– Я полагаю, – сказал я, – что инспектор Слак счелниже своего достоинства просто спросить об этом молодую леди?

– Боится спугнуть, – сказал Хэрст. – Может, онанапишет доктору Стоуну или он ей – для нас всякая мелочь сгодится. А если онапочует, что мы идем по следу, прикусит язычок, и пиши пропало.

Признаюсь, я сильно сомневался в том, что мисс Крэм способна«прикусить язычок» в каком бы то ни было смысле. Я не в силах был представитьее молчащей – ее образ всегда связывается у меня с неудержимымсловоизвержением.

– Раз человек оказался самозванцем, положено выяснить,почему он присвоил себе чужое имя, – поучительно сказал констебль Хэрст.

– Само собой, – согласился я.

– А ответ зарыт в этих раскопках, а иначе к чему он их затеял?

– Просто raison d'etre для того, чтобы пошаритьвокруг, – сказал я, но на этот раз у констебля не хватило познаний вофранцузском языке. Он сквитался со мной за это, холодно отрезав:

– Это непрофессиональная точка зрения.

– Во всяком случае, чемодана вы не нашли, – сказал я.

– Найдем, сэр. Можете не сомневаться.

– Я в этом не уверен, – сказал я. – Я об этомдумал. Мисс Марпл говорила, что девушка очень скоро вышла, но без него. В такомслучае она не успела бы дойти сюда и обратно.

– Нечего обращать внимание на старушечью болтовню. Стоитэтим почтенным дамам увидеть что-то интересное, как они про все забывают –ждут, что произойдет дальше, и совершенно забывают о времени. И вообще, какаяженщина имеет понятие о времени!

Я часто задумывался над всеобщей склонностью к поспешнымобобщениям. Обобщения почти никогда не содержат истины и обычно отличаютсякрайней неточностью. Сам-то я не в ладах со временем (поэтому и приходитсяставить часы вперед), но мисс Марпл, на мой взгляд, прекрасно чувствует время.Часы у нее всегда идут минута в минуту, и она известна своей неизменнойпунктуальностью.

Тем не менее спорить с констеблем Хэрстом я не стал. Пожелавему удачи, я распрощался с ним и пошел домой.

Я уже подходил к дому, когда меня осенила одна идея. Онавозникла без видимого повода, просто у меня в голове вдруг вспыхнула возможнаяотгадка.

Вы, наверное, помните, что в первый раз, когда я обследовалтропинку, на другой день после убийства, я заметил место, где кусты были слегкапримяты. Очевидно, их потревожил Лоуренс, которого я застал за тем же занятием,по крайней мере, тогда я в этом не сомневался.

Но я вспомнил, что мы с ним позже наткнулись на другоймалозаметный след, который, как оказалось, проложил наш инспектор. Обдумываявсе это после, я отчетливо вспомнил, что первый след (Лоуренса) был гораздозаметнее второго, как будто там прошел не один, а несколько человек. Я подумал,что Лоуренс обратил внимание на это место именно потому, что там уже кто-топрошел. А если это был след доктора Стоуна или мисс Крэм?

Я даже вспомнил – если надо мной не сыграло шутку моесобственное воображение, – что на сломанных ветках было несколько увядшихлистков, а это значило, что они были сломаны задолго до нашего появления.

Я как раз приближался к этому месту. Узнать его былонетрудно, и я снова углубился в заросли. На этот раз я приметил несколькосвежесломанных веток. Значит, кто-то проходил здесь после нас с Лоуренсом.

Я вскоре добрался до места, где повстречал Лоуренса. Но едвазаметный след вел дальше, и я тоже пошел дальше. Внезапно передо мной открыласьнебольшая полянка, по которой явно кто-то недавно ходил. Я говорю «полянка»,потому что густой кустарник в этом месте отступил, но ветви деревьев сплеталисьнад головой, и всю полянку можно было пересечь за несколько шагов.

По другую сторону кустарник снова смыкался стеной, и явидел, что сквозь него никто еще не прокладывал себе дорогу. Но все же одноместо показалось мне подозрительным.

Я прошел вперед, встал на колени и развел кусты в обестороны. Передо мной, в награду за мое терпение, блеснула лакированнаякоричневая плоскость. В радостном волнении я просунул руку глубже и не безтруда извлек из кустов небольшой коричневый чемоданчик.