Зачарованная Эви - Гейл Карсон Ливайн

На третье утро без Чижика я спросила леди Элеонору, что она собирается надеть на бал.

– Зеленое платье. – Она улыбнулась. – Травянисто-зеленое, в тонкую изумрудную полоску. Мое любимое. Там все дело в полосках, они… Ой! А вы что наденете, госпожа Эви?

– Линяло-коричневое платье или линяло-ежевичное. Что лучше?

– Извините… – Она задумалась. – Коричневый мне больше нравится.

В тот день я была в ежевичном платье. Наверное, если бы я была в коричневом, леди Элеонора предпочла бы ежевичное.

– Ее сиятельство Байта скончались, – многозначительно произнес Дуб.

Я о ней впервые слышала: должно быть, она умерла еще до моего появления. Дуба, конечно, тогда тоже здесь не было, но он знал обо всем на свете.

Глаза у леди Элеоноры засияли.

– У нее был превосходный вкус!

«И внушительное телосложение», – заключила я про себя.

Считается, что носить одежду покойника – плохая примета. Я тоже в нее верила, но сомневалась, что судьба способна быть ко мне еще менее благосклонной.

– Навещу ее семейство, – решила леди Элеонора. – Меня там знают.

Какая она добрая!

Она ушла из дворца, а через час вернулась с платьем.

– Это не то, что нужно. Я точно знаю. Просто принесла, чтобы посмотреть, придется ли оно вам впору.

Почему она сразу не принесла подходящее?

А-а-а. Потому что я уже несколько часов не мылась.

Платье оказалось велико в груди, туго в талии, зато по длине то, что надо. Какой-нибудь из туалетов ее сиятельства Байты мне сгодится.

Леди Элеонора захлопала в ладоши:

– Приходите ко мне завтра пораньше. В полдень. У нас будет вдоволь времени, чтобы выбрать платье и подогнать по фигуре. Наша повариха Мэнди по части туалетов просто волшебница.

– Повара вообще люди талантливые, – заметил Дуб.

* * *

Назавтра Чижик опять не пришел. У меня осталось пять дней. Почему он не здесь, не со мной, почему не утешает меня своим присутствием, не показывает мне, что наша дружба никуда не денется?

Наверное, потому, что ей конец. Наверное, там, в библиотеке, я ляпнула что-то, что больно ранило его. Я снова и снова прокручивала в голове наш разговор, но никак не могла понять, что это могло быть.

Утром Дуб вернулся с рынка и с размаху сгрузил покупки на стол.

– Что случилось? – Я отложила бинт. За это время я скатала столько бинтов, что хоть весь дворец обматывай.

– Ничего, госпожа Огр.

Через несколько минут появилась леди Элеонора – вид у нее тоже был встревоженный.

– Кто-нибудь объяснит мне, что стряслось?

– Волки. – Леди Элеонора подошла к очагу и протянула руки над огнем, чтобы согреться. – Волки были всегда.

– На Фрелл напали волки? – Это просто невозможно!

– Никто не нападал, госпожа Огр, – отозвался Дуб.

Да в чем же дело?

Волки… и овцы.

– Волки крадут скот?

– Да.

– Да, – повторил Дуб. – Лично я так и думаю.

Но с этим не все согласны? Другие думают… что именно?

Ответ напрашивался сам собой.

– Все думают, что это огры?

– Не все. – Леди Элеонора взобралась на табурет у моего стола. – Так, кое-кто.

Дуб развязывал один из своих тюков и не поднял головы.

– Они не думают, что это огры, – произнес он с нажимом на последнее слово. – Думают, это один огр.

Я.

Леди Элеонора и Дуб рассказали, что вчера во дворец пришла делегация зажиточных крестьян из предместий Фрелла и потребовала аудиенции у короля Имберта. У этих крестьян в последнее время пропало много овец и коз, а собак никто не трогал. Крестьяне считали, что виновата я.

Это все сэр Питер. Тут я не сомневалась.

– Всем известно, как тебя любят собаки, – проговорил Дуб сокрушенно. – Думают, собак ты не ешь. Потому и считают, что это ты, а не волки и не другие огры.

– Овцы меня тоже любят. И козы. Я сплю в свинарнике, и свиньи не против. – Голос у меня прозвучал сипло даже для огра. – У меня тут вдоволь еды!

– Крестьяне знают про сушеное мясо, – добавил Дуб.

Такие сведения мог предоставить только сэр Питер – наверняка пустил слух.

Леди Элеонора явно растерялась.

– Я раньше его воровала, – пояснила я.

– Она ничего плохого не имела в виду, – вставил Дуб. – Когда мы поняли, что она ворует только сушеное мясо, сразу сообразили, что она не злая. И когда хозяина похитила.

Леди Элеонора захихикала:

– А вот если бы она ничего не украла и никого не похитила, вы точно знали бы, что она злая!

– Не в этом дело, – серьезно возразил Дуб. – У хозяина были и овцы, и козы. Она их не тронула. Взяла только сушеное мясо. И хозяину ничего не сделала. Посоветовала поить меня овечьим молоком.

– А-а-а, теперь понятно. – Видно было, что леди Элеонору все это очень смешит.

Пришел сквайр Джеррольд и сразу направился к столу, на котором Дуб развязывал следующий куль с провизией. Плаща сквайр, как обычно, не снял: он никогда надолго не задерживался. И ничего не сказал, тоже, в общем-то, как обычно, но раньше он все-таки делился с Дубом новостями.

– Овцы и козы, – сказала я. – Вы слышали, сквайр Джеррольд?

Нет, не слышал. Дуб и леди Элеонора рассказали ему обо всем.

– Ясно, – проронил он наконец. И добавил, помолчав: – Вчера я слышал кое-что похуже.

Что? Мы ждали.

– Не знаю, – обратился он к полу под ногами, – рассказывать ли вам.

– Теперь уж придется! – воскликнула леди Элеонора.

– Говорят, умерших от мора потревожили в могилах… что трупы кто-то обглодал.

Леди Элеонора сдавленно застонала.

Я машинально принялась снова сворачивать бинты, чтобы занять руки. Во мне вскипела ярость. Сколько из тех, кто верил этим россказням, осталось в живых благодаря мне?

В конце концов сквайр все-таки посмотрел мне в глаза:

– Я ходил на могилы.

Умерло очень много народу, и большинство похоронили в двух братских могилах: одну вырыли неподалеку от дворца, по ту сторону рва, а другую – за городской стеной.

– По-моему, могилы никто не трогал, – сказал сквайр. – Я у всех спрашиваю, но пока что мне никто не признался, что видел объеденный труп.

– А люди все равно верят? – Я постаралась, чтобы голос звучал ровно.

Он кивнул. Покосился на леди Элеонору и счел нужным утаить от нее несомненную истину: этот слух пустил сэр Питер. Как и тот, другой, об овцах и козах.