Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

пришло письменное распоряжение из отдела кадров АМН СССР до конца года уволить на пенсию Н. В. Тимофеева-Ресовского «в связи с достижением им 65-летнего возраста» и Е. А. Тимофееву-Ресовскую «в связи с достижением ею 67-летнего возраста». Основания для увольнения были законными. Постановления Совета Министров СССР от 1960 года ограничивали срок пребывания ученых на административных постах 65-летним возрастом. Для научных сотрудников-женщин перевод на пенсию был возможен с 60 лет. Были ли за этим распоряжением из АМН СССР какие-то политические мотивы или нет – неизвестно. Практика обязательного увольнения на пенсию ученых, достигших возраста 65 лет, существовала во многих странах Западной Европы. В Великобритании эта процедура была автоматической и оговаривалась в контракте. В СССР законодательно ввели такую же практику, но с исключениями лишь для «выдающихся ученых» – членов-корреспондентов и действительных членов академий наук, которые могли продолжать работу без возрастных ограничений.

Для института увольнение Тимофеева-Ресовского оказалось большим ударом, а для него лично – трагедией. Ни у Николая Владимировича, ни у Елены Александровны для оформления пенсии не было установленного законом минимального стажа работы: 25 лет для мужчин, 20 лет для женщин. Поэтому после увольнения они лишались всех средств к существованию. Директор института срочно собрал ученый совет, на котором было единогласно принято решение – представить Тимофеева-Ресовского на выборы в члены-корреспонденты АМН СССР, а также к званию профессора. Профессорам разрешалась работа по подготовке аспирантов до 70 лет. В декабре Президиум АМН СССР продлил срок работы Тимофеева-Ресовского на должности заведующего отделом на один год. Елене Александровне срок работы не продлили. Она осталась работать в институте на добровольных началах, без зарплаты и без пенсии.

Глава 7

Секреты Обнинска

Небольшой и новый город, большинство жителей которого работали в расположенных здесь же научных институтах, создавал особую дружелюбную атмосферу. В Обнинске практически не было преступности. Велосипеды летом, лыжи и санки зимой можно было оставить у подъездов домов без всякого риска. Вдоль южной окраины города протекала река Протва, левый приток Оки. На берегу Протвы в черте города был благоустроенный пляж с лодочной станцией. Ширина реки в этом месте была около 100 м, глубина доходила до 5 м. Мы с Сашей еще летом 1964 года купили в спортивном магазине в Москве разборную байдарку, сделанную в ГДР, и начали байдарочные походы вверх по течению Протвы. Вниз по течению путь был ограничен: в двух-трех километрах от городского пляжа реку перекрывала металлическая сетка с надписью: «Запретная зона». За сеткой разливалось водохранилище, созданное бетонной плотиной высотой 10–12 м. За плотиной Протва была уже не так многоводна и широка, но более живописна.

Вдоль берегов Протвы справа располагались старинные деревни, иногда с сохранившимися церковными постройками, слева – садово-огородные кооперативы сотрудников институтов. Самым большим и близким к городу, с высокими яблонями и хорошими дачками, был кооператив Физико-энергетического института (ФЭИ) и первой в мире атомной электростанции. Относительно отдаленным, в 4 км от города, и маленьким был садово-огородный кооператив нашего института. Каждому сотруднику здесь отводилось лишь четыре сотки. Мы с Ритой тоже получили участок, посадили яблони, груши и кусты черной смородины, отвели грядки для овощей и построили небольшой фанерный домик. Воду для полива носили ведрами из реки.

Походы на городской пляж летом не всегда, однако, оказывались удачными. Иногда можно было обнаружить у воды объявление: «Купаться запрещено!» – без всяких объяснений причины. Но жители знали: произошел аварийный сброс радиоактивности в реку.

В Обнинске действовало около двадцати экспериментальных ядерных реакторов разного типа и несколько радиохимических производств. Аварийные сбросы радиоактивных растворов в Протву разрешались как неизбежность, и через спецканализацию они сбрасывались в Протву постоянно. При высоких концентрациях их сначала разводили и выдерживали в железобетонных отстойниках за городом, после чего сливали в реку. Даже маленькая «первая» АЭС на 5000 киловатт расходовала 190 тонн воды в час для конденсации пара, вращавшего турбины. Эту воду качали мощными насосами из водохранилища, созданного плотиной на Протве, а затем, уже нагретую, сбрасывали сюда же. Экспериментальные реакторы на быстрых нейтронах, разработка которых была главной задачей ФЭИ, имеют настолько интенсивное тепловыделение, что для переноса тепла из активной зоны первого контура вода уже не подходит. Непосредственно в реакторе циркулирует жидкий натрий, имеющий значительно большую теплопроводность, чем вода. Производство пара для турбин осуществляется в этом случае во втором контуре через теплообменники, а конденсация пара – в третьем. Расход воды, забираемой из водохранилища на Протве и сбрасываемой туда же в нагретом виде, у таких реакторов еще выше. В Обнинске генерировались энергией распада и синтеза атомов тысячи тонн горячей воды каждый час, поэтому вода в водохранилище и на сто километров вниз по течению реки до самой Оки не замерзала и зимой. Часть горячей воды из третьего контура охлаждения некоторых реакторов шла на теплоснабжение самого города – это было предметом гордости коммунальных служб.

Основателями города заслуженно считались Игорь Васильевич Курчатов и Николай Антонович Доллежаль, которые предложили в 1951 году проект первой атомной электростанции, и Александр Ильич Лейпунский, создатель первых в СССР и в Европе реакторов на быстрых нейтронах (BR-1 и BR-2). Лейпунский жил в Обнинске и был научным руководителем ФЭИ. До 1956 года новый городок, невидимый за лесом и «закрытый» объект, имел лишь кодовое название Малоярославец-10 по принятому в то время обычаю именовать секретные центры номерами, добавляемыми к названию ближайшего известного города (Челябинск-40, Арзамас-16, Свердловск-44 и т. д.). Эти секретные города, их было в СССР около двадцати, не обозначались на картах. Запуск первой в мире АЭС, который проводил И. В. Курчатов 26 июня 1954 года, оказался столь крупным достижением, что изменил вскоре и статус секретного объекта. 1 июля 1954 года, когда правительственное сообщение о запуске в СССР первой в мире атомной электростанции было опубликовано в «Правде», место расположения АЭС еще не было указано. Никто не подозревал, что она находится столь близко от Москвы. Поскольку иностранных корреспондентов на запуск не приглашали, это событие не стало международной сенсацией. В марте 1955 года в Великобритании было начато строительство атомной электростанции на 50 тысяч киловатт. Расположенная на берегу моря в Шотландии, эта АЭС тоже была объявлена первой в мире, так как ее электроэнергия предназначалась для местных электросетей. Журналисты могли посещать строительную площадку и знакомиться с проектом этой АЭС. В результате приоритет СССР в мирном использовании атомной энергии оказался под угрозой. Хрущев, очень заботившийся о престиже, принял решение рассекретить наш «объект». Нужно было выбрать и название для нового города. Ближайшая к городу платформа Киевской железной дороги называлась Обнинское, по названию ближайшей