Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Выборы в АН СССР проводились раз в год на освобождаемые в связи со смертью ее членов вакансии, а также на новые – выделявшиеся академии по решению Совета министров СССР. В газете «Известия» объявлялись вакансии по разным отделениям АН, после чего научные институты, университеты или группы академиков могли представлять в Президиум АН СССР своих кандидатов. Эта открытая часть выборов в АН СССР была хорошо известна. О закрытой стороне выборов знали немногие, и Петр Леонидович не был, возможно, в их числе. Он слишком долго жил в Англии. Капица был избран членом-корреспондентом АН СССР еще в 1929 году, когда уже восьмой год работал в Кембридже в лаборатории Резерфорда. Он, однако, оставался гражданином СССР, приезжал ежегодно с семьей отдыхать в Крым и читал в Москве лекции. Избрание в Академию означало тогда лишь то, что за его исследованиями внимательно следили и на родине. Капица, безусловно, полагал, что его свободу защищает международная слава. Об этой своей ошибке он узнал слишком поздно. В 1934 году ему, уже знаменитому сорокалетнему ученому, члену Королевского общества и руководителю большой лаборатории в Кембридже, приехавшему из Англии в СССР читать лекции, неожиданно сообщили, что его командировка кончилась и выездная виза аннулирована. Живя в гостинице, Капица не знал, что делать. Протестов за рубежом не было, да тогда и не могло быть. В Европе страны враждовали между собой и свободы передвижения для людей не было. Противостояние продолжалось около трех месяцев. Жена Капицы Анна, из семьи русских эмигрантов во Франции, имела французское подданство, двое сыновей, родившихся в Англии, – британское. Капица неизбежно сдался. Для него в том же году создали в Москве новый институт и закупили в Кембридже все оборудование прежней лаборатории. Но с тех пор, уже больше тридцати лет, Капица не мог ездить за границу.

Выборы в АН СССР каждый год проходили по сценарию, который готовился в отделе науки ЦК КПСС и утверждался Президиумом ЦК. Только после этого Совет министров СССР принимал решение о новых вакансиях по отделениям и одновременно об увеличении годового бюджета АН СССР. Новые вакансии выделяли ей и другим академиям под конкретных людей и вновь создаваемые лаборатории и институты, не полагаясь на стихию тайного голосования самих ученых. На каждую вакансию выдвигалось обычно не менее десяти кандидатур. Когда отделение физики АН по ходатайству четырех академиков запросило новую вакансию по профилю «биофизика», в отделе науки ЦК должны были знать, для кого именно эта вакансия предназначена. В начале 1966 года в печати опубликовали список свободных вакансий для выборов в АН СССР. У отделения физики вакансии по биофизике не оказалось.

Ежегодная лекция по старению

В 1964 году американское научное издательство «Academic Press» добавило к своей серии обзорных ежегодников по разным областям науки ежегодник «Advances in Gerontological Research» («Достижения в геронтологических исследованиях»), первый том которого выходил под редакцией Бернарда Стрелера, известного геронтолога и биохимика, работавшего в Геронтологическом центре в Балтиморе. Я переписывался со Стрелером с 1959 года и встречался с ним в Москве летом 1961 года во время Международного конгресса по биохимии. В конце 1963 года Стрелер предложил мне написать для первого тома ежегодника аналитический обзор о роли нуклеиновых кислот в развитии и старении. Я, естественно, согласился, хотя понимал, что английский текст этого обзора необходимо будет отправлять в США не почтой, а с какой-либо оказией и соответственно с некоторым риском. Такую оказию в данном случае мне обеспечил профессор Дэвид Журавский (David Joravsky), специализацией которого на кафедре истории Северо-Западного университета в Эванстоне (Northwestern University, Evanston) была история советской науки. Первая книга Журавского «Soviet Marxism and Natural Sciences. 1917–1932» («Советский марксизм и естественные науки»), изданная в 1961 году, подводила анализ событий к появлению теорий Лысенко. Теперь Журавский работал над книгой о Т. Д. Лысенко и в связи с этим каждый год приезжал в СССР на полтора-два месяца, чтобы изучать первоисточники и доступные архивы. Меня познакомил с Журавским в 1962 году в Ленинграде П. М. Жуковский, когда Журавский получил разрешение на работу в архиве Всесоюзного института растениеводства (ВИР). Жуковский, которому в 1962 году исполнилось 74 года, уже не был директором ВИРа, но оставался наиболее авторитетным консультантом института и возглавлял кафедру ботаники в ЛГУ. Его также назначили главным редактором нового академического журнала «Генетика». Бывая в Ленинграде, обычно на конференциях и семинарах в Институте цитологии, я всегда встречался и с Жуковским. Журавский свободно владел русским. Его отец родился в Западной Белоруссии и эмигрировал с семьей из России в США в 1906 году. В Москве Журавский обычно работал в Государственной библиотеке им В. И. Ленина, где мы и встречались в мои библиотечные дни. О датах приезда в Москву он извещал меня открыткой из США, которая отправлялась на мой абонентский почтовый ящик в Москве. Я уже знал, что письма, даже заказные, нередко пропадали, открытки приходили быстрее и надежнее. У меня был абонентский почтовый ящик и в Обнинске. Это помогало избегать в переписке служебного и домашнего адресов. По правилам того времени письма сотрудников института за границу нужно было сдавать сначала в дирекцию в открытом виде, а не опускать в почтовый ящик. Я это правило игнорировал. Мой международный адрес в Обнинске был крайне прост: USSR, Obninsk, Post Office No. 1, Ab. p/b 25. В Москве он был еще короче: Moscow G-19, p/b 14. Письма на институтский или домашний адрес могли пропадать не только из-за почтовой цензуры, но и нередко из-за красивых марок и страсти к ним филателистов. Именно в это время я начал изучать проблемы международной корреспонденции.

Бернард Стрелер получил мой обзор вовремя. Он также рекомендовал пригласить меня на ежегодную конференцию по геронтологии в Европе в 1966 году. Исследования проблем старения быстро развивались прежде всего в СССР и в США, где уже работали большие институты геронтологии с клиниками для изучения долгожителей. Основным международным журналом в этой области стал основанный 1946 году Натаном Шоком «Journal of Gerontology», выходивший в США.

В Западной Европе геронтология как самостоятельная отрасль науки еще не сформировалась, и там не было не только институтов геронтологии, но даже и лабораторий геронтологии или гериатрии при медицинских факультетах. Исторически изучение проблем старения стимулировалось в США и СССР в связи с надеждой людей на продление жизни, тогда как в Западной Европе оно велось под влиянием увеличения доли старых людей в составе населения и их проблем.