Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина

– У меня нет ответа. Но мы общались с этим человеком, раз он знает тебя и выследил.

– Скарабей?! – вырвалось у меня.

Помолчав, Артур произнес жестко:

– Не исключено.

Почему он выбрал такой тон? Заметил, как я таращилась на Кирилла и пытается отрезвить меня? То, что Скарабей в момент убийства находился в компании друзей, пока под вопросом… Тем более мы уже не раз проходили: алиби можно создать специально, чтобы остаться вне подозрений, и при этом совершить убийство, только чужими руками.

А мотив у Олейникова был – Дина мешала ему жить. Ее навязчивость нервировала его, и, возможно, все больше. Когда раздражение переходит в бешенство, человек тоже переходит – ту грань, за которой не существует таких понятий, как сострадание, уважение к чужой жизни, доброта… Он умен, я это поняла сразу. Ему вполне под силу продумать самое хитроумное преступление. Если это он только что был за дверью, то сейчас там уже никого нет.

Так и оказалось. Когда Артур ворвался в подъезд, он уже был пуст. Но навстречу ему с верхнего этажа скатилась целая компания подростков – радостно гогоча, они затоптали все следы, которые могли остаться на площадке. То, что мог остаться отпечаток пальца на кнопке звонка, Логов отмел сразу:

– Он же не идиот, чтобы хвататься голыми руками! На трупе даже следов его ДНК нет. Этот парень не глупее нас с тобой.

«Знаю», – вертелось у меня на языке. Но я не собиралась вбивать Артуру в голову мысль о Скарабее. Больше всего на свете мне хотелось ошибиться…

Пустая коробка из-под пиццы валялась у соседней двери. Ее Логов все же прихватил и спрятал в пакет, чтобы отнести в лабораторию. Как он выразился: «И на старуху бывает проруха». Когда-то же нам должно было повезти!

Артур уже разлегся на диване, на котором собирался остаться до утра, и рассуждал, высматривая что-то на потолке:

– Если это была попытка покушения, значит, мы подобрались совсем близко. И это хорошо! Только теперь нужно быть вдвойне осторожнее. Больше без меня ни шагу!

Обычно меня забавляло, как он разыгрывал папочку, но сейчас было не до смеха.

– Но какой смысл на меня покушаться? Я же ничего не знаю! Не видела.

– Возможно, он думает иначе, – протянул Артур задумчиво. – Или… Не сочти это за неуважение, но этот тип мог решить, что если у… устранит тебя, то тем самым и меня выведет из игры. Разве я смог бы работать, если б ты…

– То есть целью был ты? Это больше похоже на правду. Он боится тебя.

– И правильно делает, – рыкнул Логов.

Внезапно его подбросило, он сел на диване и уставился на меня. На лице его возникло озадаченное выражение.

– Что?

– А кто тебя пригласил на эту вечеринку?

– Бывшая одноклассница написала. Вообще-то пригласили ее, но она свалилась с температурой и предложила мне.

– Почему тебе?

Это слегка задело меня:

– А ты считаешь, я не из тех, кого зовут на тусовки?

– Вообще-то да, – подтвердил он. – И это комплимент, между прочим. Запиши-ка мне данные этой твоей одноклассницы, проверю на всякий случай.

И замолчал, выжидая.

– Срочно, что ли? – Мне лень было вставать, я так удобно устроилась в кресле, перекинув ноги через мягкий подлокотник.

– Да уж, будь любезна, – пропел Логов «гадским» голоском.

– Ты уже сидишь, тебе легче встать… Принеси мой телефон. Он где-то валяется…

– Где-то валяется, – пробурчал он недовольно, но отправился на поиски, на ходу набирая мой номер.

Знакомая мелодия донеслась, кажется, из моей спальни. Зачем я заходила туда, дожидаясь Артура? Даже не помню… А ведь мне казалось, что не так уж я и напугана. Но страх вполз в мое сознание ядовитым туманом, растворившим в своей кислоте предметы и действия. Что еще я творила, пока не приехал Артур? Сколько это продолжалось?

Он вернулся через пару минут и протянул мне телефон. Показалось мне или у него действительно был слегка виноватый вид?

– Не терзайся, ты ни во что меня не втягивал. Я сама втянулась и не собираюсь сдаваться. – Я улыбнулась, чтобы мои слова прозвучали более достоверно.

Упав на свой диван, Артур пробормотал:

– Ты действительно так считаешь? Черт, Сашка! Это и правда рискованное дело… Для меня это работа, в которую я ушел с макушкой. Но ты ведь еще можешь плюнуть на всю эту кровавую кашу и жить спокойно.

– А кто тебе сказал, что я хочу жить спокойно?

В его долгом взгляде откровенно читалось сожаление о моей загубленной жизни:

– Ты еще более сумасшедшая, чем я…

Переслав ему контакты Виты, из-за которой и очутилась на вписке, я вдруг обнаружила, что мне хочется увидеть эти дурацкие рожи, маячившие перед глазами одиннадцать лет, моих одноклассников. Конечно, Артура они сто лет не интересовали, но он так живо согласился посмотреть со мной старые видосики, будто лишь об этом и мечтал.

Я притащила ноутбук, и мы уселись на диване рядышком, как настоящие отец с дочерью. И только когда перед нашими глазами ожили картинки из прошлого, мне стало ясно, какая это была блестящая идея! Смотреть на меня маленькую было смешно до невозможности… Я уже и забыла (или никогда не подозревала?), каким тормозом была в детстве. Все вокруг носились как оголтелые, прыгали, кривлялись, и только моя круглая мордашка постоянно выражала полное недоумение: кто эти люди? Как я сюда попала? Губки приоткрыты от изумления, голубые глаза готовы в любой миг наполниться слезами, волосишки торчат во все стороны… Косички и хвостики я всегда терпеть не могла, чем огорчала маму, которой хотелось украсить меня бантиками. Приходилось ей просто приглаживать мой светлый пух, а через несколько минут он снова начинал топорщиться. Я выглядела настоящим растерянным цыпленком, угодившим в стаю подросших бойких утят.

Почему Артуру было так интересно смотреть эти записи, я поняла, когда он встрепенулся, завидев мамино отражение в школьном зеркале. Она снимала меня, но случайно и сама попала в кадр – как всегда светящаяся любовью и радостью. Эти видео подарили ему возможность увидеть мир глазами женщины, которую он любил, и Артур не мог оторваться от живых картинок, снятых ее рукой.

Полночи мы провели в моем разноцветном детстве, и я потом еле добрела до кровати. Уже в полудреме я слышала, как Артур ворочается с боку на бок. Один раз он даже тяжело вздохнул, но у меня уже не было сил утешать его. Я решила, что и так немало сделала для нас обоих в этот вечер.

О том, что он мог стать