Семейные ценности - Мила Гусева

резко принимает сидячее положение и оборачивается к Торпу. Обводит затуманенным взглядом его острые скулы, чуть приоткрытые губы, руки с выступающими венами… Опускает глаза ниже. И вдруг явственно понимает, что отчаянно хочет ощутить его внутри себя. Прямо сейчас. Как можно скорее. Как можно глубже.

— Уэнсдэй?

Он как всегда излишне много болтает.

Аддамс резко подаётся вперед и затыкает его поцелуем.

Фейерверк чувств ошеломляет — ощущение его горячих губ запускает пульсацию между бедер. А когда руки Ксавье ложатся на её талию, притягивая максимально близко, по телу проходит волна мурашек. Сама удивляясь такой внезапно-сильной реакции, Уэнсдэй решительно перебирается к нему на колени.

Широкие ладони сминают ткань пижамы, скользят по обнаженным плечам, стягивая тонкие бретельки. Аддамс с лихорадочной поспешностью снимает с него светлую домашнюю футболку. Слегка шокированный её напором поначалу, Ксавье быстро ориентируется и перехватывает инициативу — сильнее стиснув талию, переворачивает Уэнсдэй на спину и нависает сверху, уперевшись одной рукой в подлокотник дивана.

Вторая свободная рука скользит вдоль её напряжённого тела, невесомо очерчивая пальцами каждый изгиб. Хрупкие ключицы, выступающие ребра, часто вздымающаяся грудь… И хотя прикосновения Ксавье совсем нежные, дразнящие, Уэнсдэй чувствует, как соски каменеют от интенсивности воздействия.

Как разгоняется пульс, как кровь вскипает в артериях… И шире разводит ноги, обхватывая его бедра своими.

Она дышит тяжело и быстро, снизу вверх глядя в насыщенно-зелёные глаза, заметно потемневшие от возбуждения. И сама выгибается навстречу, тянется за новым поцелуем, проводит заострёнными ногтями по его спине. Ощущение разгоряченной кожи под подушечками пальцев вызывает очередной требовательный спазм внизу живота.

Ксавье вздрагивает, когда её ногти впиваются в его спину, оставляя красноватые следы в форме полумесяцев. И тут же углубляет поцелуй — горячий язык проникает в рот, сплетаясь с её собственным. Аддамс не может сдержать приглушенного стона и прижимается бедрами ещё ближе, ощущая твердость напряжённого члена. Нижнее белье окончательно становится липким и насквозь мокрым. Она прикусывает нижнюю губу Торпа, пытаясь побудить его к более активным действиям.

Уловка срабатывает — его рука незамедлительно проникает под резинку шорт и касается нежных складочек, истекающих обжигающей влагой.

— Какая ты мокрая… — прерывисто шепчет Ксавье в приоткрытые вишневые губы.

Этот его тон… Бархатный, низкий, затрагивающий что-то первобытно-неведомое в самых потаённых глубинах души.

Разжигающий пожар желания с новой силой.

Заставляющий её лихорадочно дрожать, сходя с ума от яркости ощущений.

Два пальца скользят внутрь, вскользь задевая самое чувствительное место, и Аддамс словно прошибает мощным разрядом тока. Она инстинктивно подаётся бедрами навстречу, стремясь углубить проникновение. Ксавье двигает пальцами медленно, плавно, а его губы перемещаются на её шею — оставляют влажную дорожку вдоль неистово пульсирующей сонной артерии.

На секунду смыкаются на мочке уха.

Черт бы побрал эту эрогенную зону.

Уэнсдэй стонет громче, уже не пытаясь сдерживаться — удовольствие накатывает и отступает горячими волнами.

Каждый миллиметр тела наэлектризован.

Каждая клеточка плавится в огне наслаждения.

Обычно ей не по вкусу нежность, но сейчас… Бушующий в крови гормональный шторм многократно усиливает ощущения. Разгоряченные мышцы внутри начинают пульсировать всё сильнее с каждым плавным движением, плотно обхватывая пальцы.

Oh merda. Чистейший наркотик, самое совершенное безумие. Это опьяняет похлеще самого крепкого алкоголя.

Его распущенные каштановые волосы спадают ей на лицо — слегка щекочут, заставляя непроизвольно зажмуриться. Ксавье немного ускоряет темп, большой палец ложится на клитор, массируя круговыми движениями.

Секунда, вторая — и всё.

Уэнсдэй содрогается всем телом, выгибает спину с протяжным громким стоном, окончательно растворяясь в волнах концентрированного удовольствия.

— Ого, быстро ты, — Торп самодовольно усмехается, за что мгновенно получает удар кулаком в плечо.

Он не позволяет ей опомниться.

Осторожно вынимает пальцы, облизывает их — медленно, с наслаждением, а затем склоняется над ней и целует — глубоко, жадно, горячечно.

Аддамс чувствует на его губах собственный вкус, и это ощущение вновь воспламеняет возбуждение.

Это похоже на голод — животный, неутолимый.

Она покорно приподнимается и вытягивает руки, когда Ксавье стягивает с неё сначала топ, а затем и шорты вместе с бельём. Ненужная одежда летит на пол. Уэнсдэй решительно садится и надавливает на его плечи, принуждая Торпа откинуться на мягкую спинку дивана.

Её тонкие пальцы, до сих пор дрожащие от остаточных импульсов сокрушительного оргазма, уверенно ложатся на шнурок его спортивных штанов. Ксавье следит за её действиями затуманенными глазами — в глубине бархатной зелени пламенеют угли адского огня. Этот потемневший от желания взгляд отзывается внизу её живота настойчивой пульсацией и потоком мурашек, прошедшим от макушки до пят.

Не разрывая зрительного контакта, Уэнсдэй быстро развязывает проклятый шнурок и тянет вниз штаны, обнажая напряженный член.

— Черт… — судорожно выдыхает Торп, когда Аддамс машинально облизывает губы и перемещается на пол, устраиваясь между его бедер.

Отбросив за спину чёрный водопад распущенных волос, она обхватывает член у основания — делает несколько уверенных движений вниз и вверх, ощущая кончиками пальцев каждую выступающую венку. Ксавье с глухим стоном прикрывает глаза и рефлекторно вцепляется в мягкую обивку дивана. Его реакция дарит ощущение полной власти… и это заводит дьявольски сильно.

Уэнсдэй пододвигается и склоняется ниже, дразняще медленно проводя языком по головке.

У него вырывается очередной протяжный стон, и этот звук словно становится сигналом к действию — она приоткрывает губы и опускает голову, медленно вбирая напряжённый член почти до основания.

Пальцы Торпа запутываются в её волосах, наматывают на кулак смоляные пряди, принуждая опуститься ниже. Она невольно морщится от глубины проникновения, но не сопротивляется — только старается дышать ровнее. И машинально сводит ноги вместе, чтобы ослабить пылающее напряжение между бедер. Но возбуждение только усиливается — все мышцы внутри неистово пульсируют, отчаянно требуя новой разрядки.

Не совсем отдавая отчет в собственных действиях, Аддамс опускает свою руку вниз и прикасается к клитору. Импульсы удовольствия пронзают каждую клеточку разгоряченного тела — настолько остро и восхитительно, что пол буквально уходит из-под ног, а чувство реальности неизбежно ускользает, растворяясь в крышесносном наслаждении.

Ксавье чуть приподнимается, жадно следя за каждым её движением — и за припухшими от поцелуев губами, скользящими по члену, и за тонкими пальчиками, описывающими круги между подрагивающих бедер. А затем наклоняется вперед, решительно перехватывает её запястья и тянет на себя, принуждая подняться на ноги. Уэнсдэй чуть отстраняется, выпуская изо рта напряженный член, и усаживается сверху.

— Я люблю тебя… — лихорадочно шепчет Ксавье, покрывая россыпью поцелуев хрупкие плечи и линии ключиц.

Она не отвечает. Это слишком трудная задача. На это совершенно не хватает сил, не хватает дыхания — словно кислород догорает в лёгких с каждым новом стоном.

Уэнсдэй продолжает