Былое - Александр Дмитриевич Зятьков

два, теперь точно уже не скажу. Мои дружки и двоюродные братья отца очень уважали и предложили мне немного им помочь. Разумеется, я тут же согласился и на следующий день мы так же вчетвером углубились еще на полметра, и никто из домашних этого не заметил. Потом мы так же досками закрыли яму, как и было раньше. Интересно мне было наблюдать, как собравшиеся мужики с недоумением смотрели в эту яму и ничего не могли понять. Все же они решили копать яму более узкую и копать стали по очереди. Потом, когда очередной копальщик углубился до пояса, выбрасывать грунт наверх стало неудобно, стали этот грунт вытаскивать ведром, и так до само-го конца. Когда все вылезли отдохнуть и перекурить, я рассказал им о нашем небольшом участии в этом деле. Как же они были довольны. Выкопали колодец, спустили в него сруб, причем часть этого сруба, почти вся нижняя половина, состояла из лиственницы. На завод ЖБИ приходил лес, бревна для изготовления опалубки, и среди них попадалась лиственница. Ее распиливали на доски и приберегали для таких случаев, можно было заранее выписать. Годилась и использованная опалубка. Общеизвестно, что лиственница в воде почти совсем не гниет, особенно это важно для участка, где вода в колодце как бы дышит, ее уровень то выше, то ниже. Полная глубина этого колодца не достигала шести метров, а слой воды сначала был около двух метров, спустя десяток лет полтора и долго еще не требовал очистки.

Промышленность выпускала специальные электрические водяные насосы, их, наверное, в те годы выпускали недостаточно, и трудно было его достать. Были мастера, которые собирали их сами. Прошло немного лет, и купить такой насос стало гораздо проще. Только, помнится, рассчитаны они были на глубину до десяти метров, и вряд ли их можно было применить в райцентре. Можно было добыть воду и другим образом, была в то время там организация, которая называлась «Водстрой» и можно было заказать пробурить скважину достаточно глубокую, чтобы не испытывать недостатка в воде. В эту скважину на всю глубину опускалась труба определенного диаметра, где-то побольше четверти, над ней устравался ворот, и на тонком тросе скользило специально изготовленное узкое ведро. Не так уж мало было пробурено скважин в райцентре и других деревнях, где вода была на большой глубине. Существуют фирмы, которые делают такое и сегодня.

Начались занятия в школе и вновь на уроках труда мы занялись углубленным изучением трактора. Школа уже имела несколько тракторов, подаренных ей различными хозяйствами. Трактора эти, как говорится, отслужили свое, но еще двигались, хотя и находились при последнем издыхании. У нас был очень грамотный и толковый преподаватель и под его руководством мы эти трактора приводили в порядок. Некоторые запчасти изготавливали сами, вытачивали на токарном станке, а больше обращались в существовавшее тогда МТМ, машинно-тракторную мастерскую, которая находилась в ближайшем совхозе, делали для нее некоторые работы, убирали территорию, помогали в уборке урожая и постройке нового склада, еще что-то. Интересен был большой ремонтный цех, в котором мы находились подольше. С края небольшую часть цеха занимало помещение, где работало на нефти какое-то механическое устройство. Оно передавало вращение на большую круглую трубу, которая начиналась там и проходила под потолком у стены через весь цех, по его длине, до противоположной стены.

Через эту трубу в двух или трех местах были перекинуты широкие плоские ремни. На полу почти под самой трубой в ряд стояли токарные станки, тоже три штуки и у каждого с левой стороны передней бабки был прикреплен шкив, натянутый ремень проходил через него и вращал шпиндель передней бабки, вот такой был старинный привод. Обороты были небольшие, но токари приспособились к такому режиму и точили детали вполне удовлетворительные. Если токарю надо было остановить станок, он сдвигал ремень на такого же диаметра шкив, в двух-трех сантиметрах, от того, что на станке, и закрепленном на металлической жесткой конструкции, чуть слева от станка., каким способом, уж не скажу, но быстро. Токарь измерял заготовку или снимал ее со станка, а ремень вращал холостой шкив. На верхней трубе были какие-то направляющие, не дававшие ремню шириной сантиметров двадцать излишне скользить по сторонам. Потом токарь зажимал заготовку и сдвигал ремень назад. Ремни хлопали, пылили, шум стоял большой. У крайнего станка шкив был трехступенчатый, позволял давать большие обороты, мороки с его остановкой было побольше.

Буквально через полгода все эти станки сдали в чермет, а в хозяйство пришел новый современный станок. В школе же был станок более старый, но имел электрический привод и более-менее подходящую гитару для настройки. Не все имеют дело со станками, и для них следует уточнить, что это вовсе не музыкальный инструмент, а таким же словом называется система сменных шестеренок и рычагов, своего рода коробка передач, позволяющая установить нужный режим работы.

В совхозном же цехе примерно в это время была заменена кран-балка. Направляющие рельсы этой кран-балки были расположены повыше трубы. Новая кран-балка работала от электричества, с нее в плотной толстой оболочке свисал пульт управления с шестью кнопками, благодаря которым можно было поднимать и опускать груз, перемещать его вдоль и поперек цеха. На старой же кран-балке можно было делать это же самое, но вручную. С одного края кран-балки свисала цепь. Она была замкнута, и если надо было переместить кран-балку в другой конец цеха, эту цепь тянули вниз с той или с другой стороны. Здесь особенно проявлял свое действие один из основных законов физики — выигрываешь в силе-проигрываешь в расстоянии и приходилось здорово упираться. Бывало, перебираешь цепь целую минуту, а кран-балка с висящим на ней грузом продвинулась всего на несколько метров. Для подъема груза с верхней тележки свисала цепь поменьше, если груз был с тонну, тянули цепь уже вдвоем, а чтобы переместить груз вбок, его просто толкали поперек тележки. Сейчас такого устройства нигде не увидишь, но в свое время они тоже были востребованы.

Как я уже заметил, ребят из нашей школы в основном готовили, как тогда говорили, на механизаторов широкого профиля. Это не вызывало у нас отторжения, наоборот, шофера и трактористы считались у нас весьма уважаемыми людьми. В дополнение к этому говорили так же, что тебя приковывать цепью к машине или трактору никто не собирается, но если у тебя влечение к какому-либо другому делу, ты должен убедить окружающих, доказать, что от тебя на другом поприще действительно будет польза, и с этим были согласны все.

Половина уроков труда была посвящена изучению современной техники, тракторов и автомобилей.