Былое - Александр Дмитриевич Зятьков

Хозяина покоса, какого-то начальника, направляли на годичные курсы и сено ему обеспечивала его организация. Угодье это находилось в местности, которое называлось Переймой. В каждом районе существуют такие местечковые названия, связанные иногда с местными событиями. В литературе и кино они так же известны, например, Флегонтово или Спиридоново озеро. Отец согласился. Наш покос никто не собирался отнимать и в этот год он разрешил там косить нашим родственникам.

Приехали на новое место в первый раз. Там все оказалось очень удобно и красиво, рядом располагалось маленькое озерко, в котором очень приятно было искупаться вечером после работы. С прошлого года остался уютный и просторный шалаш, целая маленькая комната, в центре там можно было стоять во весь рост, наложили только на наклонные стены снаружи побольше сухого сена, сверху свеже накошенной осоки и прижали попарно связанными вверху жердями.

За два дня прилично накосили, отец, мать и я. Отец был в отпуске, а тут его срочно вызвали на работу, кто-то там заболел и пришлось сделать перестановку. За ним приехали на мотоцикле, нас с матерью тоже хотели увезти, но все бросать наобум без присмотра было как-то не с руки. Короче, я остался один, а отца убедили, что через день он освободится и мне придется одному ночевать на покосе только одну ночь. На самом деле я провел в одиночестве три ночи и только на четвертые сутки приехал отец на велосипеде.

Родители уехали перед обедом, несколько обеспокоенные моим положением, надавали мне кучу советов. Я делал вид, что в этом нет ничего особенного, помахал им вслед рукой.

Оставшись один, я обошел границы покоса, зашел в несколько перелесков на предмет нахождения там грибов, ничего не нашел и вернулся в шалаш. Там оставалась еда, приготовленная матерью, но уже завтра мне придется позаботиться об этом самому.

Перекусив, я взял литовку и выкосил порядочный кусок дальней поляны. Похвалив себя за трудолюбие, я пришел в шалаш, повесил литовку на ближайшую березу и пошел на озерко с ведерком за водой. Это было совсем маленькое круглое озерко, шириной шагов двадцать пять-тридцать, начерпал чистой, прозрачной воды и не удержался от соблазна искупаться. Вода теплая и в самом глубоком месте не скрывала с головой. Сейчас этого озерка нет и покосов нет, а располагаются лесопосадки.

Настал поздний вечер, я устроился в углу на подобии постели. Дверей в шалаше не было, а отворачивали, когда надо, прибитый сверху кусок брезента. Я закрыл глаза и сразу стал ощущать беспокоящие звуки, прислушивался и старался определить — вот это рядом стоящее старое дерево заскрипело, это каркнула какая-то птица, а это, скорее всего, шумят верхушки деревьев, колыхаемые слабым ветром. Незаметно я уснул.

Проснулся я, когда солнце поднялось над верхушками деревьев. Тепло, светло, хорошо, вообще здорово. Я выскочил из шалаша, громко закричал, даже закружился по поляне в приступе какого-то телячьего восторга. Слабенький ветерок едва шевелил ветви берез и осинок, несколько маленьких белых пятнышек облаков затерялись на необъятном небосводе. Несколько минут продолжалось такое вот восторженное состояние, наконец я успокоился и начал готовиться к чаепитию. Развел костер, его разводили всегда на одном и том же месте, повесил над ним котелок и стал прикидывать распорядок дел на сегодня.

Конкретного задания мне никто не давал, просто надо было находиться и посматривать. Могли появиться пакостники и разломать или даже сжечь балаган или шалаш, такое иногда случалось.

В 50-е годы часто происходили судебные процессы, на которых рассматривались дела выявленных и разоблаченных пособников фашизма, бывших полицаев, старост, в той или иной мере сотрудничавших с оккупантами. Чаще эти процессы происходили в Ростове или Краснодаре. В киножурналах можно было видеть еще совсем не старых мужиков, их опознавали местные жители, порой страсти кипели прямо на экране. Не так уж мало было таких людей, возможно, вина некоторых была совсем небольшой, но тут уж они попадали, как говорится, под горячую руку. Наши фронтовики с большим одобрением встречали жесткие приговоры.

В этом году отец надумал выкопать свой колодец, в огороде, поблизости от дома. Мы ходили по воду в колодцы, которые располагались на соседних улицах, примерно на одинаковом расстоянии, метров около двухсот. Особенно много воды требовалось летом, когда в отсутствие дождей надо было много поливать. А кроме того напоить скотину, приготовить пищу, в баню и для умывания, еще стирка, мойка посуды…Водоснабжение было поручено мне. Отец смастерил специальную тележку, в ней посредине аккуратная легкая бочка на восемь ведер, с крышкой, на ручки этой тележки я вешал по полному ведру и делал таким образом в день три, а нередко и четыре рейса. Хозяин одного колодца, Степан, построил его за оградой и поступил весьма умно. К нему он пристроил бак, железный ящик, на высоте полутора метров, а внизу приварил трубу, которая тянулась в ограду и ложилась там на бак уже кубометра в полтора. Бак широкий и высотой примерно до пояса. Желающий набрать воды из колодца обязан был сначала вылить два ведра в бачок, причем люди пожилые и старушки были от этого избавлены. Степана за это уважали и в теплое время года никто его не видел набирающим воду из колодца, также как и его домочадцев. В этих и других колодцах в поселке водоносный слой располагался очень близко от поверхности земли, всего три-четыре оборота колодезного ворота. Во многих местах были устроены так называемые колодцы-журавли. Там достать ведро воды из колодца было еще проще. Колодец-журавль действует только в такой местности, где водоносный слой близко от поверхности земли, примерно, как в нашем поселке. Можно, конечно, столб поставить повыше, отодвинуть его подальше и стрелу удлинить раза в два, но это уже тяжело, неудобно и лучше таким делом, когда вода глубоко, не заморачиваться. А не так уж далеко, в райцентре, на колодце с воротом, требовалось опустить, а потом поднять ведро с водой, сделав тридцать пять-сорок оборотов. Следует, пожалуй, уточнить, что это в одну только сторону, чтобы опустить — сорок, и чтобы поднять — столько же.

Вот такая разница, а про колодцы-журавли здесь никогда и не заикались. Впрочем, здесь в наше время и обычный колодец уже не найти, почти везде водопровод или колонки, очень важное и полезное благоустройство.

Отец и три его напарника начали копать квадратную яму два на два метра, через два метра глубины ее предполагалось сузить до полутора метра и такой размер выдерживать до конца. За дело они взялись уверенно и в первый вечер выбрали в глубину метра пол-тора. На следующий день у отца и еще у одного приходилось дежурство и договорились собраться где-то позднее, через день или