Наперегонки с ветром. Идеальный шторм - Лера Виннер

Если так продолжится, его тут наверняка многие выполнять.

Либо ему придётся ходить под мороком, как в деревне.

Сколько бы лет и проблем ни осталось позади, меня по-прежнему тянуло к этой тьме как магнитом.

Положив руки ему на локти, я медленно повела выше, к плечам.

Благодарить за такое предупреждение было глупо. Он и без того озвучил его настолько деликатно, насколько мог.

Мышцы под моими ладонями оказались слишком твёрдыми, и дело тут было явно не в нескольких ведрах воды. Я начала разминать их осторожно, чтобы ненароком не надавить слишком сильно.

– Я знаю.

Этого должно было стать достаточно.

В конце концов, на кого ещё ему было положиться.

Кайл странно выдохнул.

Слишком медленно.

Слишком шумно.

Я потянулась, чтобы вскользь провести губами по его подбородку, а потом все-таки отошла, на ходу поправляя платье, потому что ни на что большее, чем пара прикосновений мы снова не годились.

– Возьми.

Вилку можно было просто положить рядом, но передать из рук в руки значило иметь возможность немного задержать пальцы.

Он только кивнул в ответ, и это поразительным образом ободрило.

Отчего-то мне казалось, что если мы притронется друг к другу так, как привыкли, случится что-то непоправимое. И жест, которым Кайл секунду спустя подвинул для меня стул, почему-то убедил меня в том, что в этих смутных подозрениях я не одинока.

Глава 10

С ног до головы закутанная в траур горничная Готтингсов, не поднимая глаз, проводила меня в гостиную и попросила подождать, пока она сообщит о моем приходе леди Матильде.

Будучи готовой к тому, что принять меня леди не сможет или не пожелает, я не стала садиться, но выглянула в окно.

Начавшийся, когда я засыпала рядом с Кайлом, дождь и правда не останавливался. Он не был отчаянно злым и колючим, просто монотонным, а ветер, как ни странно, улегся.

Я приятно прогулялась до дома мэра под найденным в доме широким зонтом, но в полной мере оценила, почему не стоило откладывать поход за водой вчера.

Находящиеся в ведении Самуэля дороги были в порядке, пешеходам не приходилось тонуть в глубоких холодных и грязных лужах, но сад мэра порядком размыло.

Октябрь близился к концу, и скоро должна была начаться самая грязь – унылое и безысходное время, в которое хотелось либо застыть, либо мчаться куда-то без остановки, погрузившись в работу так, чтобы не замечать, как летят дни.

Мы уже не успевали вернуться в замок до Ночи Осенних костров, и я сама не знала, где предпочла бы ее встретить: во Фьельдене или в море.

На Севере праздник должен был быть удивительным, и обещал стать таким личным.

После вчерашнего разговора и ощущения близкой грани, переступить которую было бы и хорошо, и жутко, как шагнуть в неизвестность, я опасалась, что он станет последней каплей.

Мы оба, – и я, и Кайл, – еще до конца не определились, что теперь делать друг с другом.

Пять лет не просто большой срок.

Достаточный, чтобы измениться до неузнаваемости.

До того, чтобы, зная подчас даже слишком много, приходилось фактически знакомиться заново.

Как он и сказал, когда мы вернулись с той фермы, куда должен был ехать Люк.

– У тебя ещё хватило наглости явиться… – злобное и придушенное шипение прилетело в спину, и я обернулась.

На пороге гостиной стояла Джеральдина.

На ней было глухое чёрное платье, а волосы покрывал чёрный же кружевной платок. На этом фоне заострившееся от бессонницы и слез лицо казалось особенно бледным, а глаза безумно горели.

– Пришла поглумиться, тварь? Любуешься тем, что сделала?

Она двинулась на меня, подавшись вперёд всем корпусом, и я собралась, готовясь заломить ей руку и успокоить силой, если она всё-таки на меня набросится.

– Гореть тебе и твоему мужу в Пекле, я молюсь, чтобы он сдох в муках! – нас разделяли всего несколько шагов, но Джеральдина не собиралась останавливаться.

Она вскинула руки, метя мне в волосы, и я предпочла оставить при себе замечание о том, что мой названный муж не мразь и не насильник, чтобы отправиться в Пекло, если оно есть.

Даже при условии, что он сам немного оттуда родом.

– Джеральдина.

Это был даже не окрик.

Вошедшая Матильда просто позвала её по имени, и та остановилась.

Она просто замерла как вкопанная, натужно дыша и полыхая на меня взглядом, но продолжать не посмела.

Старшая леди Готтингс прошла в комнату спокойно и, на первый взгляд, даже царственно, держа спину безупречно прямо, но это был обманчивый эффект. Она с трудом держалась на ногах, а травы, которые и она принимала, судя по всему, в огромных количествах, провоцировали сильное головокружение.

– Выйди, нам с леди Нильсон нужно побеседовать.

– Вы намерены её слушать?! – Джеральдина резко развернулась к ней, но кивнула на меня ещё раз, словно уточняя, о ком идёт речь. – Думаете, она станет валяться у вас в ногах?

Матильда лишь скользнула при ней равнодушным взглядом, предпочтя задержать его на мне.

– Завари чай. Он нам скоро понадобится.

У неё был холодный тон и отрешенное выражение лица, и перед этим терялась даже обезумевшая от своего непонятного мне горя Джеральдина.

Ещё раз покосившись на меня, она стремительно покинула гостиную, а Матильда медленно опустилась на софу.

– Прошу её простить, она не ведает, что творит от горя. Что вас привело, леди Элисон? Садитесь.

Она говорила спокойно и негромко, держалась невозмутимо, но от её ненависти начинало покалывать кожу.

Едва ли старшая леди Готтиннс понимала, что подобным можно разве что раззадорить.

А вот о том, как сильно мой муж нужен мэру, она точно помнила.

Удостоверившись в том, что её горе не такое уж и безоглядное, я все же отдала предпочтение креслу.

– Мне жаль, что пришлось потревожить вас. Я сомневалась, стоит ли это делать. Но между нами есть недоразумение, которое необходимо разрешить.

Матильда хмыкнула, уставив пустой взгляд в сторону окна:

– Недоразумение? Значит, так вы называете убийство моего сына?

– Вашего сына я не убивала, – я ответила ей спокойно и твердо, и даже не солгала.

Существо, чью оболочку я прикончила в лесу, действительно было ребёнком Эмери.

Пусть Матильда и произвела это тело на свет когда-то, в тот момент, когда оно оказалось фактически уничтожено, а Эмери привела его в порядок, Альфред стал её ребёнком.

Леди Готтингс скривилась то ли от невыносимых душевных страданий, то