Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

Луис опустил тяжелый пакет в яму, присыпал землей. Он устали замерз. Комочки земли глухо били в пакет и с зловещим шорохом скатывались соскользких боков. Луис по-прежнему не жалел, что пошел за стариком, но былаябесшабашная радость уже иссякла, хотелось, чтобы это ночное приключениепобыстрее кончилось. Ведь еще домой возвращаться, а путь неблизкий.

Но вот, наконец, пакета не видать, не слышно и зловещегошороха. Бросил последнюю лопату земли в могилу (СКОЛЬКО НИ КИДАЙ, ВСЕ РАВНОМАЛО, вспомнились ему слова дядюшки, похоронных дел мастера. Будто тысячу летназад говорил. ВСЕЙ ЗЕМЛИ НЕ ХВАТИТ МОГИЛУ ЗАКИДАТЬ). Повернулся к Джаду.

— Не забудьте пирамидку сложить.

— Ох, Джад, устал я что-то…

— Ваша дочка любила кота. — Джад говорил тихо, но твердо. —И ей бы, небось, хотелось, чтоб все честь по чести…

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул Луис.

Еще минут десять громоздил он горку камней, Джад подавал поодному. И впрямь получилось что-то вроде пирамиды, Луису было даже приятновидеть плоды своих трудов. Не хуже других, прикинул он, хотя при свете звезд неразберешь. Хорошо хоть, что Элли никогда этого не увидит. Рейчел поседеет водночасье, только услышь она о топях да зыбучих песках. Хватит и того, что онздесь побывал.

— Обвалились почти все пирамидки-то, — заметил Луис,отряхиваясь. Присмотревшись, он увидел там и сям небольшие кучки камней. Джад,однако, позволял Луису брать только камни, выбранные из вырытой им могилы.

— И то: лет-то этому кладбищу не счесть.

— Ну, теперь все?

— Вроде все. — И старик хлопнул Луиса по плечу. — Молодцом!Славно поработали. Иного и не ожидал. Теперь можно и по домам.

— Джад… — заговорил было Луис, но тот, подняв кирку,двинулся к каменным ступеням. Луис схватил лопату и чуть не бегом припустил вслед.Но скоро перешел на шаг, решил не сбивать дыхание. Обернулся, но под елями былочерным-черно, не разглядеть каменной пирамидки — памятника дочкиному котуУинстону Черчиллю.

СЛОВНО ПУСТИЛИ КИНОЛЕНТУ НАЗАД, все теперь в обратнойпоследовательности: миновали лес, за ним — поле, вот-вот покажется дом. Луиспотерял счет времени. Часы так и остались в спальне на подоконнике, он снял их,ложась подремать. Сейчас он чувствовал, что неимоверно устал, изнемог, выдохся.Так уставал он лишь однажды, лет семнадцать тому, когда на летних каникулахрешил поработать мусорщиком.

Шли они обратно тем же путем, но Луису ничего незапомнилось, только то, пожалуй, как запнулся, перебираясь через завал, думая —ни к селу ни к городу! — о Питере Пэне. Джад подхватил Луиса сильной, твердойрукой, и минутой позже они уже шли мимо последнего пристанища ДЫМКА, ТРИКСИ,КРОЛЬЧИХИ МАРТЫ. А вот уже и тропинка, по которой он хаживал не только сДжадом, но и со всей семьей.

Несмотря на усталость, ему, кажется, вспомнился сон с ВикторомПаскоу, тот, в котором Луис бродил как лунатик. Но никакой связи с сегодняшнимночным путешествием не обнаружилось. Еще, помнится, мелькнула мысль: апутешествие-то небезопасно. Нет, не в старомодно-сентиментальном духе УилкиКоллинза, а всерьез, взаправду. Кровавые мозоли, которые он натер, находясь всостоянии почти что лунатическом, — меньшая из бед. Как он только не свернулшею, перебираясь через завал. Равно и Джад. Можно ли вообще разумно и логичнотолковать его поведение? Усталый мозг с готовностью отнес все странности засчет душевного потрясения и расстройства, вызванного смертью любимого всейсемьей кота.

Наконец подошли к дому.

Подошли вместе, молча. Остановились. Ветер выл и стонал. Неговоря ни слова, Луис протянул Джаду кирку.

— Я, пожалуй, сразу к себе, восвояси отправлюсь. Соседидолжны были Норму домой привезти. Поди, обыскались меня.

— А который час? — спросил Луис. Не поздновато ли для Нормыразъезжать? Измученное тело и изнуренный мозг подсказывали, что уже за полночь.

— Сейчас взгляну. Часы всегда при мне, когда одет, конечно,а когда раздеваюсь, время мне до лампочки.

Он выудил часы-луковицу из кармана брюк, щелкнул блестящейкрышкой.

— Уже половина девятого. — И закрыл крышку.

— Половина девятого?! — оторопело повторил Луис. — Всего-то?

— А вы как думали?

— Думал, что сейчас много позже.

— Ну, что ж, до завтра, Луис, — попрощался Джад и пошелпрочь.

— Постойте!

Старик обернулся, вопросительно посмотрел на Луиса.

— Джад, что мы сегодня сделали?

— Схоронили кота вашей дочки.

— И только?

— И только! — отрезал Джад. — Луис, вы славный человек,только задаете больно много вопросов. Иногда нужно просто довериться чутью.Точнее, сердцу. А если поддаться сомнениям, появятся вопросы, вы все снова и снованачнете переваривать, только не кишками, а мозгами, глядь, и уже колеблетесь: аправильно ли поступили? Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — кивнул Луис. Старик, похоже, прочитал все егомысли, пока возвращались.

— А надо б сперва сомнения проверить, а не то, что сердцеподсказывает. Верно, а, Луис?

— Может быть, — пробормотал тот.

— Впрочем, мужику как-то негоже душу открывать, верно?

— Как сказать…

— Именно — негоже, — кивнул Джад, словно Луис безусловносогласился. И прибавил, уверенно и даже безжалостно, отчего у Луиса морозпрошел по коже: — Душа — это вечная тайна. Вот женщины вроде умеют тайныхранить, некоторые прямо могила. И все же ни одна — если умная, конечно, — нескажет, что знает до конца сердце мужчины. Непроницаемо, твердо мужское сердце,Луис, тверже камня на индейском кладбище. И каждый взращивает в своем сердце,что может… и возделывает.

— Джад!

— И не нужно сомнений, Луис. Что сделано, то сделано,доверься сердцу.

— Но…

— Никаких «но». ЧТО СДЕЛАНО, ТО СДЕЛАНО, ДОВЕРЬТЕСЬ СЕРДЦУ.Мы поступили, как нужно. Надеюсь, как нужно именно сейчас. В иное время то жесамое могло и бедой обернуться — страшной бедой.

— Ну, хоть один вопрос позвольте.

— Вопрос позволю, а ответ не обещаю.

— Как вы узнали про это место? — Спросить об этом Луису нетерпелось на обратном пути, тогда же закралось подозрение: а может, и сам Джадиндеец-полукровка, хотя по виду не скажешь. Очевидно, предки его не на все стопроцентов из англосаксов.