Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Как дома дела? — спросила Рейчел.

— Отлично, — не моргнув глазом соврал он. Да уж, семь бед —один ответ: ведь он уже слукавил, сказав, что вчера вечером был у Джада… Вдругвспомнились слова старика: …МУЖСКОЕ СЕРДЦЕ, ЛУИС, ТВЕРЖЕ КАМНЯ… И КАЖДЫЙВЗРАЩИВАЕТ В НЕМ ТО, ЧТО МОЖЕТ… И ВОЗДЕЛЫВАЕТ… — Скучаю, по правде говоря, безвас.

— Ты что ж, хочешь меня уверить, что не рад отдыху отсемейной карусели?

— Да нет, покою я рад. Но вот прошел день, и, глядь, чего-тонедостает.

— Я тоже хочу с папой поговорить, — донесся до него голосЭлли.

— Слышишь? Дочь трубку просит.

— Хорошо, дай.

С Элли он проговорил минут пять. Она похвасталась новойкуклой (подарок бабушки), рассказала, что ездила с дедушкой на скотоферму («Нуи вонища там!» — ахала дочь, а отец подумал: «Ну, дедушка у тебя, положим, тожене букет роз»), как помогала печь хлеб, как Гейдж убежал от мамы, пока она егопереодевала, и прямо на пороге дедушкиного кабинета навалил кучу. («Молодец,сынок!» — мысленно похвалил его Луис и улыбнулся.)

Ну, кажется, пронесло, подумал он и тут уже собиралсяпопросить к телефону маму, как вдруг она спросила:

— А как там Чер? Скучает без меня?

Улыбка сползла с лица Луиса, но ответил он бодро и беспечно:

— Жив-здоров. Накормил его с вечера да и выставил на ночь. Аутром пока не видел. Но я только-только поднялся.

С ТАКИМ ХОЛОДНЫМ СЕРДЦЕМ И ЖЕЛЕЗНЫМИ НЕРВАМИ ИЗ ВАС, ДОКТОРКРИД, ПОЛУЧИЛСЯ БЫ ОТМЕННЫЙ УБИЙЦА. КОГДА, ГОВОРИТЕ, ВИДЕЛИ ПОКОЙНОГО? ВЕРНО,ЗА УЖИНОМ. ВЕРНО, ВЫ ЕГО ХОРОШО ПОКОРМИЛИ… ТОЛЬКО ВОТ СКОЛЬКО ВЕЧЕРОВ-ТОМИНУЛО?

— Поцелуй его за меня.

— Непременно чмокну, — пообещал Луис, Элли засмеялась.

— Тебе дать маму?

— Да, конечно.

Поболтал с Рейчел еще минуты две. Но о коте не обмолвился нисловом. Попрощался, повесил трубку.

— Вот такие дела! — сказал он пустой, залитой солнцемкомнате. Самое грустное: ему не стало совестно или хотя бы не по себе.

В половине десятого позвонил Стив Мастертон, предложил Луисуприехать в университет, на спортивных площадках ни души, можно погонять мяч, втеннис поиграть. Мастертон был рад-радешенек, и Луис его прекрасно понимал: вбудни на корт не протолкнешься, два дня нужно очереди дожидаться. Однако онотказался: нужно-де дописать статью для медицинского журнала.

— Смотрите, не заработайтесь. Делу время, потехе — час. Таквы про этот час не забывайте.

— Попозже позвоните, может, и соберусь, — попросил Луис.

На этот раз он соврал наполовину. Он и впрямь хотелпоработать над статьей о лечении некоторых заразных болезней в условияхлазарета, но отказался он главным образом потому, что тело ныло, болело, рукине поднять, шаг лишний не сделать. Он почувствовал это сразу после разговора сРейчел, когда пошел в ванную чистить зубы. В спине хрустело и скрипело, плечинатружены тяжелой ношей (кот в мешке — груз не шуточный!), мышцы ног точноперетянутые струны, вот-вот лопнут. ГОСПОДИ, И ТЫ, ЛУИС, НАИВНО ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ВХОРОШЕЙ ФОРМЕ. Да, живописно б выглядел он на корте — словно старик, пораженныйартритом.

Кстати, о стариках. Ведь не один же он вчера ходил напрогулку. Его вел почти восьмидесятипятилетний дед. Неужели и у Джада сегоднявсе косточки болят?

Часа полтора просидел он над статьей, но мысли разбредались.Тишина в доме уже действовала на нервы. Сложив все бумаги на полку над пишущеймашинкой, он накинул куртку и пошел через дорогу к соседям.

Джада с Нормой дома он не застал, в щель входной двери былзасунут конверт, на котором значилось его имя. Луис вытащил его, поддев пальцемкраешек, вскрыл.

«Луис!

Я со своей благоверной отправился в Бакспорт за покупками.Норма уж давным-давно присмотрела там кухонный шкаф. В Бакспорте и пообедаем.Домой вернемся к вечеру. Заходите на пиво, коль пожелаете.

Не хочу совать нос в ваши семейные дела, но, будь Элли моейдочкой, я бы не торопился докладывать, что ее кота задавило на дороге, не следпортить ей праздник.

Еще, я бы не стал распространяться о нашем походе. Окрестживут люди, знающие об этом индейском могильнике, и кое-кто сам своихчетвероногих любимцев там хоронил. Вы, поди, решили, что это продолжениеКошачьего кладбища. Верите ли, там даже бык покоится. Его старый Мак Гаверн,что на Стоговой дороге жил, похоронил в шестьдесят седьмом или в шестьдесятвосьмом году. Рассказывал, как с двумя сыновьями тащил этого быка — Ханраттиего кликали, — я смеялся до упаду. Но здешний люд об этом кладбище помалкивает ине любит, когда «сторонние» о нем узнают. И вовсе не из-за всяких небылиц,которые уж три века об этом кладбище рассказывают. Наоборот: они свято веряттамошним колдовским силам, да боятся, что «сторонние» их засмеют. Ну, не глуполи? Однако так оно и есть. Посему сделайте одолжение: никому ни полслова,хорошо?

Может, сегодня вечерком еще потолкуем об этом, многое длявас прояснится. Пока же скажу лишь, что вы вели себя достойно. Впрочем, иного яи не ожидал.

Джад.

P. S. Норма не знает, что в письме, — я ей совсем другоесказал. Вам ведь убытку никакого, верно? А я своей супружнице за пятьдесятвосемь лет, что вместе живем, не первый раз вру. И, думается, не один я такой.Однако на Страшном Суде буду смотреть Всевышнему прямо в глаза.

В общем, заходите вечерком, выпьем чуток.

Дж.».

Луис задержался на крыльце, оглядел пустую веранду (удобныекресла и диваны черного дерева дожидаются в кладовке весны), задумался, насупивброви. Не докладывать Элли? Что ж, он и не доложил. Так, значит, там и другиеживотные похоронены? А небылицы, выходит, тоже не вчера, а три века томупоявились?

…МНОГОЕ ДЛЯ ВАС ПРОЯСНИТСЯ.

Он подчеркнул ногтем эту строку и впервые заставил себязадуматься о вчерашнем походе. Трудно собрать все воедино, воспоминаниярасползаются, как гнилая ткань, мигают в памяти отдельные эпизоды — все как внаркотическом сне. …Вот он взбирается на гору валежника… вот почему-топосветлело кругом, когда они шли по зыбкому месту, да, посветлело и потеплело,причем значительно… Но все эти вспышки в сознании — будто сказанные невпопадпоследние слова на операционном столе, перед тем как по мановению анестезиологапогрузишься в забытье.

…НЕ ПЕРВЫЙ РАЗ СУПРУЖНИЦЕ ВРУ. И, ДУМАЕТСЯ, НЕ ОДИН Я ТАКОЙ.