Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

во время ланча в одном из ресторанов кампуса. Харт, на исследованиях которого по корреляции репарационных способностей ДНК с продолжительностью жизни разных видов животных я останавливался в главе 39, в 1980 году работал уже в Арканзасе. Беседа вращалась вокруг неожиданной, только сейчас поднявшейся волны генетических манипуляций с ДНК микробов, растений и животных – генетическая инженерия рождалась на наших глазах, и наиболее быстро именно в Сан-Диего. За предыдущую неделю в Сан-Диего были зарегистрированы как акционерные общества более двадцати новых биотехнологических компаний, уже начавших продавать свои акции. (Продажа акций, нередко лишь под обещания, является наиболее легким способом создания первичного капитала.) Половина этих компаний регистрировала свой юридический адрес в Ла Холье. Некоторые обещали своим акционерам невозможное. Л. Оргел предположил, что главной причиной привлекательности Сан-Диего и соседства с Институтом Солка для манипуляторов генами был именно Фрэнсис Крик, автор двойной спирали ДНК. Институт Солка и работавший в нем самый знаменитый в мире генетик делали Сан-Диего респектабельным адресом для регистрации новых, никому не известных компаний по генетическим манипуляциям. В США существовала фетишизация юридических адресов для частного бизнеса. Так, книжным издательствам важно было размещаться в Нью-Йорке на Пятой авеню, где на каждом этаже многих небоскребов они существовали в страшной тесноте. Но мир знал, что такое Пятая авеню. Адрес на Уолл-стрит способствовал успеху финансовых и страховых компаний. Нефтяные компании концентрировались в Далласе. Самые знаменитые адвокатские конторы были сосредоточены в центре Чикаго, нередко рядом друг с другом. Для регистрации новых компьютерных и технологических компаний выбиралась Силиконовая долина возле Стэнфорда. Нэшвилл – это «музыкальный город». Хорошие адреса можно было купить и без всякого офиса. Это могла быть комната в квартире. Я уже знал биотехнологическую компанию, производившую в Индии из местных трав крем для омоложения кожи лица. Тюбики наполнялись в Дании, но на них ставили калифорнийский адрес Сан-Диего и очень высокую цену в долларах. «В дешевые средства от старения никто не верит», – объяснял мне один из ее основателей.

Проект новой книги

В Нью-Йорке, куда я возвратился в конце ноября, в издательстве «W.W. Norton & Co» (5-й этаж небоскреба № 500, то есть первого дома в пятом квартале Пятой авеню – уникальный адрес) Джим Мейрс, мой редактор и вице-президент издательства, передав мне отчеты по продажам прежних книг и выслушав рассказ о поездке в Айову, предложил новый проект – книгу по истории сельского хозяйства России и СССР. Книг на английском на эту тему еще не было, даже в переводах. На следующий день мы подписали договор. Это оказался для меня очень сложный проект. Книга вышла в Нью-Йорке и Лондоне лишь в 1987 году. Несколько раз работа на время прерывалась. Книгу под названием «Soviet Agriculture» («Советское сельское хозяйство») я писал сразу на английском. Первые машинописные тексты глав корректировала и набирала на компьютере Марго Лайт, наш лучший друг в Лондоне. Она преподавала в Лондонской школе экономики и политических наук историю СССР. Марго часто ездила в Москву и встречалась с Роем. Она приехала в Англию из Южной Африки, как и мы, в 1973 году, и тоже, как ожидалось, на время. Марго была соратником Нельсона Манделы, томившегося тогда в тюрьме, и активным членом созданного им движения Африканский национальный конгресс, все еще нелегального. Я посвящал эту книгу своим покойным учителям, профессорам Тимирязевской сельскохозяйственной академии Д. Н. Прянишникову, П. М. Жуковскому, Н. А. Майсуряну и Б. А. Голубеву.

Глава 47

Предисловие к главе о Николае Владимировиче Тимофееве-Ресовском

Изложенные в этой главе материалы не публиковались в биографиях Тимофеева-Ресовского. Они не вошли и в документально-художественную повесть Даниила Гранина «Зубр» о жизни Николая Владимировича, и в две книги «Воспоминаний», основанных на устных рассказах Тимофеева-Ресовского, которые были записаны в разное время на магнитофонную ленту и опубликованы после его смерти.

Жизнь Тимофеева-Ресовского слишком тесно переплеталась с многими историческими событиями Второй мировой войны и с разработками атомного оружия в США, Германии и СССР. Объективных и полных данных о самих этих событиях нет до настоящего времени, и каждая из стран – участниц войны создала собственную ее историю. Николай Владимирович и в Германии, примерно с 1937 года, и в СССР с 1947 года находился под постоянным контролем спецслужб, который осуществлялся с помощью осведомителей и оперативного прослушивания. Он это знал и всегда принимал во внимание: сразу менял тему разговора, если в его рабочий кабинет входил кто-то не из своих. Жертвой слежки в Германии стал его старший сын Дмитрий, арестованный гестапо в 1943 году. Все, что известно в настоящее время о жизни Тимофеева-Ресовского, – это либо выборочная информация о нем из опубликованных статей и книг его учеников, друзей и коллег, либо хотя и обширная, но нередко тенденциозно искаженная информация, предоставленная его противниками и недоброжелателями, использовавшими архивы спецслужб СССР и ГДР. Некоторые истории из жизни Тимофеева-Ресовского воспроизведены А. Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГе» не только по памяти об общей камере в Бутырской тюрьме, но и по более обстоятельным рассказам во время встреч Александра Исаевича с Николаем Владимировичем в Обнинске в 1965–1967 годах.

Лично я не смог бы написать настоящий документальный очерк о нем по тем сведениям, которыми располагал в период нашей совместной работы в Обнинске, включая и рассказы самого Николая Владимировича. До встреч и бесед в 1974–1980 годах с Карлом Циммером в ФРГ и Максом Дельбрюком в США, коллегами Тимофеева-Ресовского по их историческому совместному открытию молекулярной природы генов, а также с Николаусом Рилем, близким другом Николая Владимировича и ключевой фигурой немецкого и советского атомного проектов, у меня не было объективного понимания многих событий в жизни Тимофеева-Ресовского до 1955 года. После книги «Международное сотрудничество ученых и национальные границы», изданной в Лондоне в 1971 году (The Medvedev Papers. Macmillan Ltd), в которой одна из глав посвящена ряду событий из жизни Тимофеева-Ресовского, связанных с присуждением ему международных научных премий, я не думал, что мне придется возвращаться к этой теме снова. Но в начале мая 1981 года мне позвонил из Дейвиса (Калифорния) профессор Мелвин Грин, главный редактор международного журнала Genetics, и попросил срочно написать некролог:

«Наш журнал не может без некролога. Это дело чести и совести всех генетиков. Умер последний титан классической генетики! Некролог всегда должен писать человек, лично знавший покойного, ученик, друг или коллега. Нужен портрет, масштаб личности, а не библиография… По некоторым деталям мы вам поможем… В Москве все его ученики и соавторы, кому я